– «Гордость Антуана» выходит из порта на закате. Капитан тебя ждет, подорожная уже на корабле. Приказ о выплате отпускного пособия в канцелярии. И лучше зайди туда прямо сейчас.

– Хорошо.

– И, Себастьян! – окликнул меня Паре, стоило взяться за дверную ручку: – Какое у тебя было прозвище, когда выбивал долги для Мешка Костей?

– Их было несколько.

– А последнее?

– Шило, – ответил я, не понимая, к чему Малькольм затеял этот разговор. Господин Ош давно мертв, и какое значение имеет кличка одного из работавших на него костоломов?

– Очень подходит бандиту, который решил разворошить осиное гнездо. Не находишь?

– Похоже на то, – вздохнул я.

И открыл глаза.

Спертый воздух, качка, глухие удары волн. Над головой – темный потолок трюма.

Надоело.

Побыть какое-то время наедине с собой – это неплохо. Главное, только не переборщить. Иной раз скука может стать настоящим палачом. Изобретательным и безжалостным. Для деятельного человека оказаться в таком положении – все равно что угодить на допрос с пристрастием. А уж если душу ледяными осколками обжигают пойманные в ловушку бесы…

Впрочем, я особо не скучал. Сначала день и ночь напролет отсыпался, потом качался в гамаке и гонял меж пальцев медные шары, разрабатывая левую кисть. А еще прикидывал возможные варианты развития событий и старался не думать о собственной судьбе в случае провала.

Себастьян Март решил взяться за старое? Каков подлец! Немедленно отрубите ему голову, дабы остальным неповадно было!

И легкая смерть от топора палача – это лучшее, на что можно рассчитывать. Когда тебя втягивают в интриги высоких господ, наивно рассчитывать на милосердие. Уж проще с пахартским львом договориться…

В порт Оража-на-Рее «Гордость Антуана» вошла на рассвете, когда начал стихать береговой бриз. И все бы ничего, но потом до полудня мы болтались в акватории, дожидаясь своей очереди подойти к пирсам.

Стоило покинуть борт таможенной команде, и я сразу выбрался из опостылевшего за время пути трюма. На палубе нашел укромное местечко и начал разглядывать подсвеченные лучами восходящего солнца здания, выстроенные на склонах выраставших сразу за портом холмов.

Я разглядывал сверкающие крыши, а матросы разглядывали меня. Оно и неудивительно – клетчатый жакет и приплюснутая шляпа позволяли в любой точке Святых Земель безошибочно определить стильгского жулика среднего пошиба, а эта братия склонностью к путешествиям никогда не отличалась и обычно срывалась с насиженного места, лишь когда начинала гореть под ногами земля. Вот и пялятся.

Постепенно солнце вскарабкалось в зенит, и утренняя прохлада исчезла без следа, а здания на берегу подернуло легкое марево раскаленного воздуха. Матросы давно поскидывали фуфайки, и мне оставалось им только позавидовать.

О, бесы! Как же тут жарко!

Я подошел к борту и перегнулся через леер, но лучше не стало. Вяло плескавшиеся внизу волны напоминали хорошенько разогретый на огне бульон, и лишь в глубине колыхалось нечто сулившее прохладу. Там, на дне, хорошо. Можно ухватить балласт, плюхнуться в воду и уйти с концами.

Можно – да. Можно даже без камня…

Я поборол головокружение, вызванное противоестественным желанием прыгнуть за борт, и отправился искать тенек. Не особо в этом преуспел и, когда корабль наконец пришвартовался, напоминал вареный овощ, причем сваренный в собственном соку.

Но все только начиналось. Стоило спуститься по шаткому трапу на раскаленные солнечными лучами камни пирса, как стало много-много хуже. Обливаясь потом, я поспешил покинуть порт и укрылся от невыносимой жары на узеньких улочках Оража-на-Рее.

Там и в самом деле стало немного прохладней – сложенные из белого камня дома теснились друг к другу и не давали небесному светилу выжечь своим зноем весь воздух. Узенькие оконца в толстенных стенах выходили исключительно на закат и полночь, и мне невыносимо захотелось перевести дух в каком-нибудь питейном заведении.

Сказано – сделано: заметив выгоревшую вывеску в виде кружки пива, я нырнул в гостеприимно приоткрытую дверь и по винтовой лесенке спустился в подвал. Неоштукатуренные каменные стены хранили полутемное помещение от уличной жары, и с меня немедленно потекло ручьем. Вытирая платком лицо, я подошел к смуглому кабатчику, отрешенно вытиравшему грязным полотенцем стойку, и взгромоздился на высокий стул.

– Стаканчик чего-нибудь попрохладней, будьте любезны.

Хозяин задумчиво посмотрел на меня и уточнил:

– Пиво или вино?

– Вино, – ответил я и оглядел просторный подвал. Посетителей немного, заняты лишь несколько дальних столов. – Спокойно тут у вас…

– Спокойно, – подтвердил кабатчик, завернул кран бочонка и передал мне кружку.

Я хлебнул и едва удержался, чтобы не выплюнуть вино обратно. Нет, оно действительно было холодным. И это оказалось его единственным достоинством. А по вкусу – такое впечатление, будто благовоний глотнул.

И зачем только нормальный напиток испортили? Еще и крепкое на удивление: после единственного глотка в голове зашумело.

– И пива, будьте добры.

– Да всегда пожалуйста, – с невозмутимым видом пожал плечами хозяин и выполнил мою просьбу.

Смывая оставшееся после непонятного пойла послевкусие, я одним махом осушил полкружки и с облегчением перевел дух. Ну хоть пиво нормальное.

– И что, у вас все вино такое? – щелкнул я по кружке.

– Первый раз у нас? – вопросом на вопрос ответил хозяин.

– Да нет, бывал уже в Драгарне…

– В Драгарне… пф-ф-ф! – презрительно фыркнул кабатчик и гордо заявил: – Вы в Ораже-на-Рее, господин хороший, единственном и неповторимом! – Он подбоченился и махнул полотенцем куда-то на закат: – Драгарн там, дальше…

– Так понимаю, нормального вина мне не отыскать, – вздохнул я, выложил серебряную полумарку и соскользнул с шаткого стула.

– Настой трав дарит долголетие и мужскую силу! – напутствовал меня хозяин.

Я отмахнулся, допил пиво и направился к лестнице.

Долголетие и мужская сила?

Чушь! Меньше пейте – и все у вас будет хорошо.

После холодного подвала на улице показалось просто невыносимо, и я зашагал по узеньким улочкам, стремясь поскорее добраться до гостиницы и вылить на себя пару ведер воды. Но неожиданно переулок вывернул к базарной площади, и в лицо вновь повеяло поднимавшимся от камней зноем.

Не рискуя плутать в лабиринте переходов, я поспешил напрямик и сразу об этом пожалел. Слишком жарко, слишком людно. Непривычные ароматы специй и яств, привычная вонь давно не мытых тел.

Проталкиваясь через толпу, я не забывал поглядывать по сторонам и неожиданно отметил, что Ораж-на-Рее и в самом деле заметно отличается от других портовых городов, где мне доводилось побывать.