Переругиваясь, Валентин и Гуго отошли за соседний стол и занялись дележкой; Берта с интересом наблюдала за ними, но не вмешивалась, а брат-экзорцист откровенно маялся, не находя себе места.

– Марк! – обратился я нему. – Что насчет убийцы?

– Пока о нем ничего не слышно, – вздохнул парень. – В Ораже-на-Рее есть небольшая община выходцев из Пахарты, но никто из них не вызывает подозрений. К тому же они отринули язычество, избрав своим небесным покровителем Фредерика Копьеносца.

– Да они как были язычниками, так ими и остались! – фыркнул на миг оторвавшийся от монет Гуго. – А Святой Фредерик для них – это земное воплощение Вадры-Громовержца. Просто не хотят налог на чужеземцев платить.

– В любом случае, привечать посланца Ямхани они не станут! – упрямо заявил Марк.

– Да не волнуйтесь, командир, – улыбнулся Валентин и как бы невзначай смахнул в рукав монету, – нас предупреждают о приезжих из Пахарты. Всех сразу проверяем.

– Проверяем, – подтвердил экзорцист, – но пока безрезультатно.

– Эй! – возмутился вдруг Дрозд. – Гуго, ты чего меня пропустил?

– Ничего не пропустил, – хмыкнул фокусник, – сразу в рукав сунул.

– Да это я так, баловства ради. – Ничуть не смутившийся усач вытряхнул на ладонь серебряную крону. – От жары это…

– То-то же! – наставительно заявил Гуго, отложил по кроне себе и Берте, а следующую монетку катнул Валентину, но катнул неудачно, и та зазвенела на полу.

Ругнувшийся Дрозд полез под стол, и Гуго выразительно глянул на Берту. Девушка молча кивнула, и фокусник запустил руку в кошель.

Как дети малые, в самом деле.

– Слушай, Марк, – я заглянул в кружку, но она оказалась пуста, – а чего можно ждать от посвященного этому… как его…

– Ямхани пятирукого и двуликого?

– Вот, вот. Его самого.

– Это туземный божок смерти и справедливости. Князь Бездны, хранитель Полдня.

– Мне это ни о чем не говорит.

– У него две ипостаси: светлая и темная. В светлой – он помогает умершим пройти перерождение. В темной – обрывает жизни людей до срока. – Брат-экзорцист задумался, одернул слишком короткие рукава и продолжил: – Согласно труду «Языческие божки Пахарты и их последователи», посвященные Ямхани – искусные убийцы и чернокнижники. Но…

– Но это не говорит нам о том, насколько убийца силен, – вздохнул я.

– В любом случае, ему от нас не скрыться.

– Хотелось бы верить. – Я поднялся из-за стола и задумчиво постучал ногтем по кружке. – Сейчас иду в гостиницу, через час встречаемся на улице. И на будущее – пока сам к вам не подойду, не показывайте виду, что мы знакомы. Ясно?

Дождался утвердительных возгласов, вышел под палящие лучи солнца и побежал через дорогу.

Нет, определенно – так жить нельзя. Бесы бы побрали этих контрабандистов!

– Командир! – крикнул вдруг выскочивший следом Валентин. – На минуточку!

– Да?

– Тебе, конечно, видней, спорить не буду, – как-то очень уж издалека начал усач, – но почему деньги делятся поровну? Нет, Гуго свой хлеб отрабатывает, но Берта? Ей-то с каких щей наравне с остальными платить?

– Ну знаешь, – ухмыльнулся я. – Не думаю, что даже за двойную оплату ты согласишься выполнять ее работу.

– Так-то оно так, только не очень это честно, как ни крути.

– Не хватает денег?

– Нет, просто дело принципа.

– Если говорить о принципах, то жалованье у вас всех разное. И у тебя оно самое высокое. А дополнительные выплаты – это дополнительные выплаты. Они зависят исключительно от того, как мы сработали, поэтому делиться будут поровну. Даже я себе лишней монетки не возьму. Ясно?

– Ясно-то оно ясно…

– Понадобятся деньги, обращайся.

– Понял.

– Вот и замечательно.

И я отправился в гостиницу – дожидаться, пока спадет жара.

Но, как ни странно, особой прохлады вечер не принес. Да – солнце перестало палить, но вместо долгожданной свежести на город опустилась невыносимая духота. В низину меж холмов не проникало ни единого дуновения с моря, и дышать там было просто нечем. Еще и вонь от помойных канав…

Первым делом я заскочил на базар. Потолкался меж постепенно редеющей толпы, прошелся вдоль рядов с разделочными ножами, мясницкими топориками и прочим совсем уж замысловатым инструментом. К чему-то пригляделся, что-то повертел в руках. В итоге прикупил нож с хищным, но недлинным – чуть короче ладони – клинком и удобной рукоятью с упорами, не дающими при колющем ударе соскользнуть пальцам на лезвие.

И только потом, покружившись по соседним улочкам, зашагал к «Святому копью». Постоял у исцарапанных дверей кабака, над которыми висело самое настоящее копье, оглядел пустой переулок, прислушался к доносившимся изнутри голосам.

– «Из морского огня соткан клетчатый флаг…» – заунывно выводил неофициальный гимн драгарнского военного флота нестройный хор голосов.

И пусть это не поминальный «Зелено-черный», но появление человека в наряде стильгского жулика неминуемо привлечет внимание подвыпивших морячков. А там и до смертоубийства недалеко…

Я стянул жакет и помахал рукой наблюдавшему за мной Валентину. Убедился, что тот заметил условный знак, сложил одежду прямо на мостовую и, уверенно распахнув двери, ввалился в кабак.

И без того звучавшие вразнобой голоса при моем появлении на миг осеклись, но занимавшие несколько дальних столов крепкие парни тут же затянули песню с новой силой. Я спокойно прошествовал к стойке, оглядел полупустой зал – завсегдатаи явно позже собираются, а морячки точно залетные, – и с силой прихлопнул к липким доскам серебряный реал:

– Чего покрепче.

– Ракия?

Кабатчик наполнил рюмку прозрачным напитком и передвинул ее ко мне. Я выпил, будто жидкого огня заглотнул, и кивнул:

– Наливай!

Хозяин забрал серебряную монету, без спешки рассмотрел и выставил на стойку вытянутый графинчик мутного стекла. Прихватив ракию, я зашагал к столу, за которым в полном одиночестве заливал горе Трехпалый.

Был капитан, по словам моих подельников, невысоким, смуглым и лысоватым с узкой щеточкой седых волос над верхней губой. Таким он и оказался. Разве что лицо не смуглое, а скорее желтушно-нездоровое. Ну да попробуй целую декаду крепкое пойло глушить, еще не таким станешь.

– Не припомню, чтобы приглашал кого-то за стол! – с вызовом уставился на меня Иоанн Ксис, когда я плюхнулся на скамью рядом с ним.

– Разве нет? – хмыкнул я, отметив, что графин капитана едва-едва начат. Вовремя подошел.

– Да, бес тебя дери! – рявкнул капитан, но его возглас потерялся в шуме затянувших новую песню моряков.