litbaza книги онлайнРазная литератураТесен круг. Пушкин среди друзей и… не только - Павел Федорович Николаев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 146
Перейти на страницу:
но я ничего сказать тебе не в состоянии, какая-то тягостная лень душою овладела! Счастье по службе ко мне было постоянно: за все поручения, мною выполненные с усердием, полу-милорд наградил меня благодарностью и несколько раз пожатием руки; чины же и кресты зависели от окружающих, коих нужно было просить, а я сохранил свою гордость и не подвинулся ни на шаг. Теперь его чёрт взял, он отправился в Англию, но я ожидаю способов возвратиться в Москву белокаменную и соединиться с друзьями».

К сожалению, письма, как и сейчас, терялись. Сохранилось только два письма Пушкина к другу молодости. В конце декабря 1830 года Александр Сергеевич корил его: «Мой милый, как несправедливы твои упрёки моей забывчивости и лени! Из писем твоих вижу я, душа моя, что мои до тебя не доходят. Не знаю, кого винить, но я писал к тебе несколько раз или (чтоб не солгать) два раза — стихами и прозою, как бывало в старину.

Ты пишешь, что ты постарел, мой вечно юный; желал бы посмотреть на твою лысину и морщины. Вероятно, и ты не узнал бы меня: я оброс бакенбардами, остригся под гребешок — остепенился, обрюзг. Но это ещё ничего. Я сговорен, душа моя, сговорен и женюсь! И непременно дам тебе знать, что такое женатая жизнь.

Пиши мне, мой милый, о тех местах, где ты скучаешь, но которые сделались уже милы моему воображению, — о берегах Быка, о Кишинёве и красавицах, вероятно, состарившихся, о Еврейке, которую так долго и так упорно таил ты от меня, своего чёрного друга, словом, обо всех близких моему воспоминанию, женщинах и мужчинах, живых и мёртвых».

Алексеев поспешил ответить. В январе 1831 года он писал: «И письмо твоё, любезный Пушкин, и твоё милое воспоминание, всё оживило закатившуюся мою молодость и обратило меня к временам протёкшим, в кои так сладко текла наша жизнь и утекала. Если она не обильна была блеском и пышностию, то разными происшествиями может украсить несколько страниц нашего романа!

Ты переменяешь своё положение! Поздравляю тебя! Не вхожу в расчёты, заставляющие тебя откинуть беспечную холостую жизнь; желаю тебе только неизменных чувств к своим друзьям. Судьба может ещё соединить нас, и, может быть, весьма скоро, тогда я потребую от тебя прежнего расположения и искренности, и за чашей, в края коей вольётся полная бутылка, мы учиним взаимную исповедь во всех наших действиях и помышлениях».

Николай Степанович просил Пушкина прислать ему трагедию «Борис Годунов» и роман «Евгений Онегин», которые имели для него двойную цену, ибо он начал забывать по-русски. Последнее обстоятельство было связано с тем, что он находился в Бухаресте, устроившись под «крыло» П. Д. Киселёва, делавшего успешную карьеру.

В середине 1830-х годов Алексеев начал работу над воспоминаниями о своей жизни, о чём уведомлял старого друга в одном из последних писем: «В скором времени я обещаю тебе сообщить некоторую часть моих записок, то есть эпоху кишинёвской жизни. Они сами по себе ничтожны, но, с присоединением к твоим, могут представить нечто занимательное, потому что волей или неволей, но наши имена не раз должны столкнуться на пути жизни».

Николай Степанович просил у Пушкина экземпляр его «Истории Пугачёвского бунта» с автографом. Александр Сергеевич выполнил просьбу друга: книга такая сохранилась в библиотеке поэта, не дойдя по назначению.

…Старый воин дожил до начала Крымской войны. Стихотворения и другие произведения великого друга, собранные в один толстый том, он передал на хранение брату, и они дошли до нас. Но не только в этом состоял смысл жизни скромного товарища молодых лет поэта.

— Моё самолюбивое желание было, — признавался он, — чтоб через несколько лет сказали: Пушкин был приятель Алексеева, который, не равняясь с ним ни в славе, ни в познаниях, превосходил всех чувствами привязанности к нему.

«Брюхом хочется видеть его»

И. П. Липранди (1790–1880) с семнадцати лет вёл дневник, который вмещал в себя «все впечатления дня до мельчайших и самых разных подробностей, никогда не предназначавшихся к печати». А дневники были прелюбопытнейшие: Иван Петрович участвовал в Русско-шведской войне 1808–1809 годов, в Отечественной войне и заграничных походах русской армии. За воинские отличия удостоился ордена Анны III степени, знака военного ордена Святого Георгия и золотой шпаги «За храбрость».

И в дальнейшем скучать Липранди не приходилось: отчаянный дуэлянт в молодости, серьёзный учёный в зрелые годы и всегда масса интересных знакомств; в 1820 году — с А. С. Пушкиным: «Пушкин приехал в Кишинёв 21 сентября, а 22-го я возвратился из Бендер, где пробыл три дня, и в тот же вечер, в клубе, увидев новое вошедшее лицо с адъютантом Инзова, майором Малевинским, спросил его о нём и получил ответ, что это Пушкин, вчера прибывший в штат генерала. 23-го числа я обедал с ним у М. Ф. Орлова и здесь только узнал, какой это Пушкин. С этого дня началось наше знакомство».

Подполковник и поэт быстро сблизились. Игрок и учёный, бретер и книголюб, радикальный политик и замечательный лингвист, Липранди с первых же встреч заинтересовал Александра Сергеевича. В. П. Горчаков вспоминал:

— Нередко по вечерам мы сходились у Липранди, который своею особенностью не мог не привлекать Пушкина. В приёмах, действиях, рассказах и образе жизни подполковника много было чего-то поэтического, не говоря уже о его способностях, остроте ума и сведениях.

Горчакову вторит другой мемуарист, А. Ф. Вельтман:

— Чаще всего я видел Пушкина у Липранди, человека вполне оригинального по острому уму и жизни. К нему собиралась вся военная молодёжь, в кругу которой бывал Пушкин.

Другими местами встреч офицеров были дома генералов Д. Н. Бологовского и М. Ф. Орлова. Липранди вспоминал: «Случилось, что мы обедали у Дмитрия Николаевича. Тут был его бригады подполковник Дережинский, о производстве которого в тот день получен приказ. После обычного сытного с обилием разных вин из Одессы обеда хозяин приказал подать ещё шампанского, присовокупив, что позабыл выпить за здоровье нового подполковника. Здоровье было выпито, бокалы были дополнены. Вдруг, никак неожиданно, Пушкин, приподнявшись несколько, произнёс:

— Дмитрий Николаевич! Ваше здоровье.

— Это за что? — спросил генерал.

— Сегодня 11 марта, — отвечал полуосоловевший Пушкин…»

Никто сразу не сообразил, что Александр Сергеевич напомнил генералу день убийства императора Павла I, в заговоре против которого был Бологовский. Генерал несколько смешался, но тут же нашёлся и пояснил собравшимся, что сегодня день рождения его племянницы. Разговор замяли, но хозяин, как выразился Липранди, был не в своей тарелке. Пушкин опомнился и на следующий день пришёл с извинениями, браня свой язык.

На одном из обедов у М. Ф. Орлова Александр Сергеевич познакомился с П. И. Пестелем, будущим руководителем Южного общества

1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 146
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?