Глава 29

— Мы же договорились на «ты», — сказал Николай IV. — Т-терпеть не могу, когда вот так вот говоришь, и сразу начинается ненужный политес.

— Николай Владимирович!

— Микифор.

— Хорошо-хорошо. Микифор. Ты… задал вопрос. Я обо всём уже рассказал Давыдову и Елизавете Николаевне.

— Петровне. Елизавете Петровне.

Государь хитро прищурился и сделал очередную затяжку. Я обратил внимания на его сигареты, которые он всё ещё держал в руке — какие-то дешёвые, в серой картонной упаковке.

— Погодите, — сказал я и тут же поправился, так как в подобной ситуации весьма сложно было не перейти на «вы». — Погоди. Елизавете Петровне? Той самой?

— Ага. Один из че-четырёх задокументированных случаев пя…пятидесятипроцентного сечения. В совокупности с рано освоенным лекарским навыком. Третий век уже пошёл.

— Получается, она глава иерархии, — кивнул я.

— По крайней мере, вы-выше я никого не знаю. Может, и есть кто в-выше. Только она не скажет. Ну так что, ответишь на мой вопрос?

— Отвечу, конечно. Параллельный мир.

Я удивился, насколько легко про это сказал. Император кивнул, затянулся, сказал.

— Ясно. Так и знал. Баба Лиза намекнула. Ну, и не я один предполагал. Этот «Потусторонний чиновник», опять же, Рыбаченко, всё же, гениальный п-писатель был. И какой он?

— Какой из? Их много.

— Насколько?

— Ну… не меньше сотни, — я решил не пугать и не называть настоящее число.

— К-круто. Проводишь?

В очередной раз — выбор, какую из полуправды сказать.

— У меня нет инструмента, государь. Они сами всего один раз проводили меня. Телу это очень не понравилось. Радиации схватил, похоже.

— Что такое «радиация»? Ладно, не суть. Так ты на чьей с-стороне? Ты их соглядатай? Шпион? Этих иномировых спецназавцев.

— Нет… — я растёр руками лицо. — То, что они помогли мне — ничего не значит. Можете считать меня всего лишь молодым парнем, строящим карьеру, ваше величество. Я родился здесь, здесь все мои близкие, я искренне люблю свою страну и хочу прожить здесь жизнь.

— Микифор! Зови меня этим и-именем, прошу, — напомнил император. — То есть кто те трое — ты не знаешь?

— Знаю одного из них. Он был моим коллегой.

— Был? Или является.

Некоторое время мой собеседник обдумывал сказанное. Насколько же противоречивой личностью он был! Я не заметил ни малейшего признака страха, а вот азарт, сочетающийся с хитростью и внимательностью — да. Видимо, его не столько интересовала личность моих «товарищей», сколько моя собственная личность. Я не знал, что за навыками он обладает, но понимал, что прочитать моё подсознание не составит труда. Поэтому я ответил честно.

— Был. Как минимум — был.

— Я вижу, что ты не злодей. Я ещё за столом это увидел, — усмехнулся Микифор. — И вижу, что ты просто не определился. П-понимаю, чем умнее человек, тем большие сомнения он испытывает в моменты выбора. Вот мне жениться надо…

Смена темы была внезапной. Император затянулся в последний раз и ловким щелчком отправил бычок в мусорный бак.

— Три-тридцать два года, а всё ещё под регентом. Формально, конечно, под регентом. Андрей Ремигиевич очень грамотный в этом плане, последние десять лет не командует, лишь советуют.

Я позволил себе небольшую дерзость:

— Насколько я понимаю, он не похож на «серого кардинала». Политические решения последних лет выглядят более смелыми, не думаю, что он мог так поменяться — это потому что вы, то есть, ты стал больше участвовать. А что до свадьбы…

Николай IV усмехнулся, немного резко.

— Хочешь мне дать с-совет? Сомневаюсь, что у тебя опыт больше, чем у меня. Ну, хотя, в твоём возрасте я ещё был скромным юношей… Щуплый такой, длинный. За-заикался ещё сильнее. Ждал, пока мне найдут избранную. А потом привели дочь императора Тиуокано. Народа кечуа. На десять лет старше. Дядь Андрей потом утверждал, что это была хитрая эта… мн-многоходовка, чтобы я сам начал принимать решение. Что специально из всех вариантов выбрали тот, который мне меньше всего понравился бы.

Тут мне повезло — вскользь успел прочитать эту историю в сети. Две тысяча первый год, карликовое государство, зажатое между японским протекторатом Куско и социалистической Боливией. Фото некрасивой — по европейским меркам — коренастой смуглой девушки. Заголовки газет — «Свадьба отменена», «Скандал в императорском доме»…

— И вы же… ты же принял решение сам?

— Ага. Сам. А потом пошёл улучшать физическую форму. Чтобы девушкам нравиться. В техникум, к тренеру одному… У нас даже банда была, ходили люмпенов г-гасить по ночам. Справедливость наводили.

— Тренера не «Барбар» зовут, случаем?

«Микифор» удивлённо взглянул на меня — я успел поймать эту мимическую реакцию. Потом усмехнулся, покачал головой.

— Не он. Своих не сдаём. Так к-к чему я…

— О женитьбе говорили. Мне почему-то кажется, что вы будете первым правителем за последний век, который женится по любви.

— Кончай уже путать «ты» и «в-вы»! Задрал, ей богу, — вспылил Микифор, а затем вдруг резко изменился в лице. — Да. О выборе решения. По любви. Я люблю её, хотя мы и разных сословий. И тебе нужно выбрать по любви. Сторону. Потому что если выберешь сторону не по любви — ты из этого бесконечного колеса перерождений не вырвешься. Ну умрёшь ты здесь, что дальше-то? У тебя и раньше был шанс выбрать правильный путь. Ты им не воспользовался, похоже. А сейчас он есть. Прожить достойную жизнь.

Он молча смотрел несколько секунд в одну точку, а я думал — это он со мной говорил, или кто-то другой? И мог ли император позволить себе настолько откровенничать, по сути, со случайным знакомым, пусть и несколько особенным. Если говорил он — это могло звучать как продолжение ультиматума со стороны Общества. Меня могли убить и сделать так, чтобы я никогда не вернулся сюда. И теперь против этого очень яростно выступал не только мой реципиент, но и я сам.

Если же говорил кто-то другой, например, загадочный «Центр Треугольника» — как тогда, в случае с видением после касания камердинера Евгения в аэропорту — то посыл мог быть ещё более глубокий. Они могли знать обо мне куда больше.

Но уточнять и спрашивать я не стал.

Оцепенение государя длилось недолго, с лестницы выглянул Иван, окликнул:

— Микифор! Там начинают.

— Сейчас идём, окай, — отозвался Николай IV, а затем хлопнул меня по плечу. — Я р-рад, что мы пообщались. Думаю, не в-в последний раз. А ещё я прошу организовать прогулку по мирам, если выдается такая возможность. Т-ты же понимаешь, что тех твоих загадочных друзей уже ищут?

— Понимаю, — кивнул я. — Я помогу в поисках.

Когда мы уже спускались вниз и шли по коридору, император вспомнил ещё об одной теме и сказал тихо.

— Да, кстати, я очень, очень б-благодарен твоему отцу, Эльдар. Более достойного подданного Империи ещё поискать.

— Если бы я знал, кем он работает…

— Ещё узнаете, мой друг, успеете, — успел сказать Николай IV перед тем, как сесть за стол. — Ну-с, господа, приступим. Кто, кстати, победил?

Я заметил, что фишек с моего края стола прибавилось.

— Монахи, конечно же, — проворчал Арнольд, затем пояснил. — Злодеями были Светлана и я, затем стал вместо Светланы Тукай. Он сразу понял свою роль, хорошо маскировался и отводил подозрения, но на последнем решающем круге Светлана поняла, что теперь она «монах»…

Затем мы играли в покер. Не стану описывать хитросплетения игры, скажу лишь, что играл осторожно, не уходя в большой минус, но и не завышая ставки. В итоге по выходу со стола тысяча превратилась в полторы тысячи, а затем мы разошлись, так и не пообщавшись больше с Николаем IV.

Пока я ждал сверх-дорогого московского такси, спросил Тукая:

— Ты знал?

— Да. Почти сразу догадался. О чём вы с ним беседовали? О делах «Общества»?

— И это знаешь, получается.

Тукай вздохнул.

— Знаю только, что я кандидат. Примерно сто двадцатый в очереди. Ещё лет пять, и, может быть… Тебя же отец затащил?

Я промолчал, выразительно посмотрев на него.

— Знаю, знаю. Что не хочу знать ничего лишнего. Потом придут ко мне мозги чистить…

В выходные обсуждали предстоящие свадебные хлопоты Сида, а также приехала Самира. Настроение в этот раз у неё было не очень, да и я был изрядно вымотанный, и у нас вышла первая за время отношений ссора.

Из-за грязной посуды.

— Эльдарчик,