Даниил ласково улыбается, поглаживая мою щёку, замирая в этой близости ещё на какое-то время.

– Аарон, отведи Агату в её комнату. Уверен, она устала за сегодня.

Даниил отодвигается, я отхожу на безопасное расстояние и иду к своему охраннику. Тот открывает передо мной дверь, дожидается, пока я выйду, и выходит следом.

В коридорах больше людей, чем обычно, и мы идём молча. Аарон не говорит мне ни слова с тех пор, как мы вышли. Я смотрю на его прямую спину и гадаю, как много он слышал. Чем дальше я ухожу от принца и чем дольше остаюсь только с Аароном, тем сильнее внутри беспокойство о том, что он обо мне подумал, что думает о моём решении изменить сделку и что думает о моей готовности заплатить за сделку собой.

Мы покидаем праздничную часть дворца, заворачивая в сторону спален. Сюда гостям вход запрещён, и внезапно я осознаю, что мы остались в коридоре совсем одни, а шаги Аарона всё более раздражённые, он сжимает руку на длинном кинжале. Парень что-то бормочет, словно в его голове так много мыслей, что они уже не помещаются в ней, вырываясь в растерянное бормотание. Я продолжаю молча наблюдать, когда он дёргает верхние пуговицы на камзоле и рубашке, пытаясь расстегнуть их, будто одежда его душит. Пару раз я слышу своё имя в его бормотании.

– Аарон? – неуверенно спрашиваю я, когда мы подходим ближе к моей комнате.

Он вздрагивает, словно забыл о моём присутствии.

– Чем я тебя разозлила?

– Собой!

Я удивлена этим ответом, не зная, что именно он имеет в виду. Несколько секунд я не могу выдавить из себя ни звука, не в состоянии составить следующий вопрос, который поможет мне понять.

– Проклятие! Столько уже сделано, чтобы теперь вот так всё рухнуло, – выдавливает парень. – А я только и слышу со всех сторон: Агата, Агата, Агата!

– Что ты… – только успеваю вставить я.

Он распахивает дверь моей спальни, делая жест рукой, чтобы я вошла первой. В комнате почти темно, только несколько светильников зажжены, чтобы можно было не удариться о мебель. Я захожу, а из молодого человека продолжает литься поток слов, который он не может остановить.

– Со всех сторон, вначале один! Потом другая! Только твоё имя каждый чёртов день! – закрывая дверь, зло бросает он, а потом хватает меня под локоть, толкая к стене, чтобы я не отворачивалась и не уходила от разговора.

Я не чувствую боли, ударяясь о камень, покрытый изысканными обоями, только продолжаю смотреть на Аарона широко раскрытыми глазами, абсолютно не понимая, о чём он говорит.

– Агата то, Агата это! Из года в год, изо дня в день! Агата… – в последний раз он протянул моё имя со стоном, как будто оно причиняет ему боль.

Я с шумом втягиваю воздух, когда он делает шаг ко мне, приближаясь. Его правая рука продолжает лежать на рукояти длинного кинжала, когда левой он обхватывает мою шею, притягивая ближе. На мгновение в его зелёных глазах отражается мучительный выбор, когда он не может решить, хочет меня зарезать или…

– Агата… – выдыхает он мне в губы, прежде чем накрыть их своими.

Мои веки сами собой опускаются, а губы раскрываются ему навстречу. Это не первый мой поцелуй, у меня были другие. Простые и неуклюжие, но этот совсем другой. Моё тело, опережая разум, решает ему ответить, наслаждаясь мягкостью его губ, и поцелуй теряет былую резкость, становясь сладким и пьянящим, как первый глоток вина, и я понимаю, что хочу ещё. А когда моё сердце делает первый мощный удар, я отталкиваю его, вспоминая, что происходит. Сразу отвешиваю ему пощёчину, и она получается сильнее, чем я ожидала. Парень делает несколько неуверенных шагов назад, оглушённый внезапным ударом.

Он вновь поднимает на меня взгляд, прикладывая прохладную ладонь к полыхающей щеке. Мы оба смотрим друг на друга растерянно, не зная, что сказать. И тогда моё сердце делает второй удар. Третий.

Четвёртый.

Сильный, настолько, что я чувствую, как кровь потекла по венам, разгоняясь, а щёки заполыхали огнём.

Семь.

Восемь.

Аарон заворожённо смотрит, как моя кожа розовеет, приобретая живой, здоровый оттенок.

Двенадцать.

Тринадцать.

– Моё сердце…

– Оно работает? – Аарон неуверенно подходит ближе.

– Да. Кажется, да. – Я заулыбалась, поднимая взгляд на парня, вновь чувствуя тепло во всём теле.

Губы Аарона изгибаются в настоящей радостной улыбке, и, подойдя вновь ко мне, он опускает голову вниз, почти прикладывая ухо к моей груди напротив сердца. Он обхватывает мою талию руками, а его волосы падают мне на голую кожу в районе декольте. Тепло в теле сменяется жаром, а сердце начинает стучать быстрее, я вжимаюсь в стену. Заметив, что моё дыхание становится тяжелее, Аарон поднимает на меня вначале глаза, которые кажутся такими тёмными в полумраке комнаты, а потом и лицо.

– Можно? – Теперь этот вопрос мне прямо в губы кажется нелепым, но его голос такой глубокий, что мне вовсе не смешно.

– Да. – Мои губы двигаются раньше, чем сознание вспоминает, из каких букв составляют отрицательный ответ.

Но он не двигается, не сокращает расстояние, мучаясь очередным, только ему понятным, выбором.

– Но мне не стоит, – парень упирает руку в стену у моей головы и отталкивается, словно сам отстраниться не мог и ему нужен был толчок.

Вначале он отходит на расстояние вытянутой руки, но, посчитав его недостаточным, делает ещё три шага назад. Я молча наблюдаю за ним с долей разочарования и недоумения. Он сглатывает, несколько раз протяжно выдыхает, успокаивая дыхание, а потом говорит обычным, ровным тоном.

– Уже поздно. Отдыхай, Агата. День был тяжёлый.

Аарон, огибая меня, подходит к двери и хватается за бронзовую ручку. Он замирает на мгновение, но потом уверенно дёргает дверь на себя и выходит, оставляя меня одну. А я, прикладывая руку к груди, с замешательством и пустой головой, чувствую, как сердце продолжает размеренно биться. Теперь моё тело полностью заработало и Морок может меня оживить, однако слишком поздно. Я приняла решение отдать этот шанс сестре.

Мне нужен запасной план.

Утром, когда я просыпаюсь от забытого стука сердца, то понимаю, что не могу полагаться на выбор Даниила. Он может соврать, что ищет могилу Анны. Может соврать, что найти невозможно или её тело сгинуло. Я должна попросить об этом Морока. Должна убедить его помочь мне найти место, где упокоена сестра. Но король что-то пообещал ему. Какую-то плату, и, вероятно, она неслыханно высока, раз слуга Тени готов отдать часть своей силы ради моего возрождения. То, что Морок не собирается отправлять меня в Тень, не значит, что моя просьба весомее, чем то, что может предложить корона. Будь он целиком на моей стороне, то мог давно освободить меня, отпустить или уйти со мной.