Когда он наконец вошел в нее, заполняя всю изнутри, она лишь тихо вскрикнула.

Джеймс занимался с ней любовью так, как Нейт никогда не делал. Она потянулась к его губам и улыбнулась про себя, ощутив их вкус. Стук бьющегося сердца отдавался в ушах. Ровена очень некстати вспомнила, что когда-то оно колотилось столь же сильно от страха.

– Не думай о нем, – хрипло прошептал Джеймс. – Будь он жив, я бы сам его убил. Во-первых, потому, что он был у тебя первым, а во-вторых, потому, что из-за него ты такого невысокого мнения о мужчинах.

Ровена улыбнулась. Мысли о Нейте мгновенно вылетели из головы. Джеймс стал двигаться быстрее, подводя ее к моменту, ставшему для молодой вдовы неожиданным и самым роскошным подарком. Она и не подозревала, что подобное наслаждение вообще существует. Ровена обхватила его ногами и стала двигаться в том же бешеном ритме. Теперь они были единым целым, она ощущала все то же, что и он, напряжение каждого мускула, пульсацию крови и нарастающее желание скорее добраться до самого пика. Издав тихий возглас восторга, Ровена распахнула сомкнутые ресницы, чтобы видеть в этот важный момент его глаза с разбросанными искорками серебра на зеленом фоне. Сейчас они стали еще ярче и красивее. Ей хотелось навсегда запомнить драгоценные мгновения экстаза, первые в ее жизни и оттого поистине прекрасные. Моменты подобного единения были незнакомы ей ранее, и потому она мечтала запомнить каждую секунду их первой близости.

Словно вспомнив о том, что он джентльмен, Джеймс приподнялся на руках, освобождая ее от веса своего тела, но Ровена обхватила его руками и ногами и прижалась так крепко, словно оторваться от него было для нее самым трудным. Ровене хотелось провести как можно больше времени рядом с ним в этой широкой кровати, на роскошном белье, создававшем атмосферу благости и счастья. Тонкими пальцами Ровена перебирала темные волосы, покрывающие его грудь, и улыбалась, не в силах совладать с переполняющим ее ощущением счастья.

– Мы не можем остаться вместе на всю ночь, – прервал ее размышления Джеймс. – Дети иногда просыпаются.

– Ты забыл, что у меня пять младших братьев и сестер. – Сердце опять сжала тоска от того, что она не может быть частью его жизни.

– Тогда и ты не забывай, что им может грозить опасность, как и тебе, особенно, если этот тайный преследователь, которого я пытаюсь разоблачить, поймет, как много ты для меня значишь.

– И как много?

– Подозреваю, больше, чем тебе хотелось бы.

И опять Ровена увидела в нем маленького мальчика с болью и обидой на то, что его отталкивают. Она не должна пытаться пробраться к нему в душу, будет лучше убедить себя, что их близость стала возможна лишь из-за ее любопытства, желания познать истинную страсть. Ах, если бы это было так просто…

– Едва ли, Джеймс. Полагаешь, я способна нарушить обет не выходить замуж, данный после смерти мужа?

– От которого ты не видела ничего хорошего. Мы еще поговорим об этом, ты все мне расскажешь, а потом решим, идем ли мы по жизни вместе или порознь.

– Полагаете, это могло бы сравнять счет между нами, сэр? – рассмеялась Ровена и сразу поняла, что говорить этого не стоило. – Нет, не отворачивайся. Я позволила заговорить о своем прошлом, чтобы отвлечь внимание от того, как поступила когда-то одна женщина с одним милым юношей. Полагаю, мне не нужно продолжать защищаться, если я уже принадлежала тебе?

– Надеюсь, ты это поймешь.

Глядя прямо в глаза Джеймсу, Ровена начала рассказ о жизни с Нейтом. Только так она могла доказать, что доверят ему и готова открыться полностью.

– Полагаю, Нейт всегда воевал с самим собой, а служба лишь усугубила положение. Мы поженились, когда он был еще очень молод, мне было восемнадцать, мы оба ничего не знали о мире за стенами родительского дома. Жизнь детей приходского священника позволяет узнать о том, как не грешить и проявить лучшие человеческие качества, но дает мало навыков, необходимых для настоящей жизни. – Ровена замолчала и покачала головой. – То, о чем я думала, было лишь глупыми фантазиями. Я видела любовь Калли и Гидеона и была уверена, что и у нас все сложится так же, что Нейт станет моим героем.

– Почти все девушки мечтают об этом, – мягко произнес Джеймс, желая ее успокоить.

В груди вспыхнула нежность и благодарность к этому сильному мужчине, Ровена провела рукой по его щеке и улыбнулась.

– Если бы я тогда встретила тебя… Все было бы по-другому. Что ж, этого не случилось, – вздохнула она и отвела глаза. – Нейт казался мне принцем, ожившей мечтой юной девушки, поэтому я и вышла за него.

– Похоже, у него не было большого выбора невест?

– Не думаю. Теперь я понимаю, что была для него не мечтой, а надеждой на то, что он сможет стать тем, кем хочет. Сможет побороть свои наклонности… – смутившись, добавила Ровена.

Джеймс вскинул бровь.

– Теперь мне ясно, что ты имела в виду, говоря, что он воевал с самим собой. Полагаю, твой муж не очень жаловал женщин.

– Верно, – согласилась Ровена, радуясь, что он понял, и ей не придется вдаваться в подробности.

– Он женился на мне, чтобы любить меня и побороть нежелание прикасаться к женщине. Не знаю, удалось ли мне донести мысль?

Ровена была рада, что подобрала слова, выразилась так изящно, что теперь Нейт казался ей совсем несчастным и потерянным, а не тираном, каким становился в постели с женой, которую никогда не желал.

– Удалось, и хочу сказать, он совершил большой грех, испортив свою и твою жизнь из-за борьбы со своими наклонностями.

– Как и я совсем недавно.

– Как же ты смогла жить с ним? Давай, Ровена, расскажи, и потом мы навсегда забудем об этом. Ты знаешь все мои тайны, настала очередь открыть свои. – Джеймс улыбнулся и хитро подмигнул ей.

И снова сердце ее кольнуло от стремления к большему. Если он так легко шутит по поводу своих тайн, невольно разделенных с ней, могут ли у них сложиться серьезные отношения, не только любовные? Может, стоит надеяться, когда они перерастут в нечто большее?

– Что ж, хорошо, полагаю, ты прав. Трудности брака вызывали у меня ненависть к супружеским обязанностям еще большую, чем у моего мужа. К счастью, со временем Нейт потерял ко мне интерес, и меня это даже радовало. К концу второго года он оставил меня в покое и прикасался, лишь когда был пьян. Вероятно, в этом была моя вина, но его не беспокоило, что он причиняет мне боль. Мы переезжали из страны в страну, менялись окружавшие нас люди, и каким-то образом нам удавалось скрывать от всех, даже от нас самих, каков наш брак на самом деле…

Ровена умолкла, погрузившись в воспоминания. Джеймс не стал торопить ее, и через минуту она смогла продолжить рассказ:

– Мы посещали вечера и приемы, которые организовывали жены офицеров, чтобы забыть, хоть ненадолго, об ужасе войны. Потом перебрались в Португалию, где Нейт, по его словам, был счастлив, потому что оказался на настоящей войне. Там все было не так, как раньше, единственной целью стало выжить в кошмаре. К тому времени Нейт во всех проблемах обвинял меня: в отсутствии дров, чтобы разжечь огонь и приготовить еду, в том, что одежда не постирана или вовремя не поглажена. Он считал, что я недостаточно стараюсь. Когда наша жизнь стала почти невыносимой, у меня прекратились менструации, и это тоже была моя вина.