– Не знаю, – ответила я, – никогда с ними не встречалась.

– Неужели ни одного фильма про графа Дракулу не видела? – изумилась Анна Степановна. – Попроси Надю, она тебе даст. У Кнабе огромная видеотека, Герман Вольфович кино любит, почти все новинки смотрит, а потом любому, кто хочет взять, разрешает. Вампира лишают жизни при помощи серебряной пули! Поняла?

– Нет, – призналась я.

Повариха, явно разочарованная моей тупостью, пустилась в объяснения:

– Колечко-то из серебра! Вот Майка, видимо, и решила: кину его в Клауса, авось он подохнет. Но призрак не вампир, не сработало средство! И он убил Лобачеву.

– Интересная версия, – усмехнулась я. – Но есть одна деталь: Майе стало плохо на моих глазах, ее сильно затошнило, и я с большим трудом довела горничную до особняка. Собственно говоря, я попала сюда из-за Лобачевой, она упала в обморок на лужайке, мне пришлось нестись в особняк за помощью, и в холле я столкнулась с Гензой.

– Правильно, – до конца отстаивала свою версию повариха, – Клаус Майку до потери пульса напугал. Лобачева без чувств свалилась, призрак ушел, небось посчитал девчонку мертвой, а та очнулась, и от стресса у нее язва открылась! На следующий день ей и поплохело. А кто первопричина болячки? Клаус.

Повариха торжествующе на меня поглядела.

Я кивнула. Пусть уж Анна Степановна считает, что зоопсихолог поддерживает ее позицию. Но я-то отлично знаю: язву желудка вызывает зловредная бактерия.

Раньше доктора говорили пациентам:

– Вы неправильно питались: сухомятка, бутерброды, жирное мясо. Теперь вам придется сидеть на диете, есть протертые супчики. А еще постарайтесь не нервничать – и непременно выздоровеете.

Конечно, бесконечное поедание жареных сосисок, постоянный форс-мажор на службе и семейные скандалы не принесут пользы вашему здоровью. Но многие пациенты добуквенно исполняли предписания врача и... лечились годами. Противная язва то «замолкала», то снова «оживала». И уж совсем казалось непонятным, отчего она частенько поражала всех членов семьи. Только когда была открыта пресловутая бактерия, все встало на свои места. Нынче язву лечат набором препаратов, в который обязательно входит антибиотик, и медики просят заболевшего соблюдать гигиенические меры, как при гриппе: своя чашка, ложка, тарелка. Иногда случается самое неприятное – прободение язвы, и тогда жизнь человека повисает на волоске, требуется срочная операция.

Но к Лобачевой не вызывали «Скорую». Почему?

И последнее. Когда я наткнулась в парке на увлеченно вяжущую Майю, на небе светило солнце, и мне невольно бросилось в глаза простое колечко на руке у девушки, оно ярко блестело в лучах, пуская зайчики. Но если за день до этого, вечером горничную напугал Клаус и она бросила в него кольцо, то каким образом украшение вновь очутилось у Майи? Понимаю, что вы сейчас думаете! Девушка после исчезновения привидения подобрала любимый перстенек и нацепила на палец. Может, и так, не спорю, но каким образом он теперь оказался в кладовке? Я видела его на руке Лобачевой, Майе стало плохо у входа в дом, она свалилась на газоне, и, по словам Лауры Карловны, больную сразу понесли к центральным воротам, куда якобы подъехали спешно вызванные врачи. Вот только, повторяюсь, как колечко попало в кладовку с морозильными камерами, где на него наткнулась я?

Мне стало не по себе, я поежилась. У меня есть ответ, но, поверьте, совсем не веселый. Майя умерла, ее тело тайком положили в пустой холодильник, а потом, поздним вечером, увезли из имения. Случайно я подслушала разговор мужчин в бельевой кладовке – парни нервно искали большой брезентовый мешок для отправки в прачечную постельного белья, и, если вспомнить, что они грузили на электроплатформу какой-то продолговатый тюк...

– Ты заснула? – толкнула меня в бок Анна Степановна. – Или при упоминании Клауса испугалась? Так он лишь в сумерках или ночью появляется. Ой! Это кто?

От неожиданности я подпрыгнула.

– Что? Где?

Повариха, скорчив гримасу, испуганно смотрела на пол.

– Вон там!

– Ящерица, – с огромным облегчением ответила я. – Она меня в зоопарке за щиколотку тяпнула, и теперь никак не отвяжется, таскается за мной хвостом, в глаза мне заглядывает. Видимо, извиняется, очень совестливая.

– Надо врачу рану показать, – засуетилась повариха. – Еще воспалится!

– Чуть-чуть поболела и зажила, не стоит волноваться из-за всякой ерунды, – отмахнулась я.

– Не нравится мне здешний питомник, – предусмотрительно понизив голос, призналась вдруг повариха. – Я люблю животных, собак, кошек, лошадей, птичек, Кузю своего обожаю. Но тигр! Или змеи! Могут уползти, укусить... Я стараюсь к зоопарку не приближаться.

– Клетки заперты, – успокоила я Анну Степановну.

– Ящерица-то сбежала! – возразила она. – В общем, мало ли что...

– Я уйду, и она следом кинется, – пообещала я. – Кстати, давайте я и правда отнесу Людмиле мобильный.

– Сделай одолжение, – сказала повариха. – Медсестре не разрешено часто пост покидать, она уж небось хватилась трубки. Сейчас дорогу объясню...

Поблагодарив Анну Степановну, я вышла во двор, увидела Емелю, погладила трусливого волкодава по голове и предложила:

– Пойдешь прогуляться?

Пес с готовностью вскочил, и мы направились к кустам сирени.

Люда была в небольшой гостиной. Она сидела на диване и с упоением читала роман Милады Смоляковой.

– Вы забыли на кухне телефон, – сказала я.

– Правда? – удивилась девушка. – Огромное спасибо.

– Не заметили пропажу? – решила я завязать беседу.

– Трубка нужна мне исключительно для рабочих целей, личным мобильным здесь пользоваться нельзя, – с неохотой ответила Людмила, – а служебный по большей части молчит.

– Наверное, скучно тут одной сидеть, – я упорно пыталась разговорить медсестру.

– Я привыкла, – коротко прозвучало в ответ.

– Поболтать не с кем.

– Предпочитаю проводить время в компании с хорошей книгой, – тоном робота отозвалась Людмила.

Я сменила тему.

– Трудно ухаживать за безнадежно больным человеком?

– Я привыкла.

– Вы в больнице раньше работали?

– В хосписе.

– Тогда конечно, – кивнула я, – никогда бы не смогла проводить дни около умирающих, это очень тяжело и физически и морально.

– Я привыкла, – попугаем повторила Люда.

– Давно Лиза лежит на аппаратах?

– Достаточно.

– А сколько она еще протянет?

– Как бог решит! – сухо обронила Людмила и потянулась к книге.

– Психолога к больной не звали? – я предпочла не замечать намеков на мою надоедливость.