Джейн вынула ожерелье из футляра и протянула его Джасперу. В тусклом свете уличных фонарей, проникавшем сквозь окна кареты, сверкнули бриллианты.

– Наденешь его на меня?

– Конечно.

Она повернулась к нему затылком. Его обволакивал запах ее духов, золотая полоска обвивала ее нежную шею, такую беззащитную и соблазнительную, и ему безумно захотелось прижаться к ней губами. Чтобы она вздохнула и откинула голову назад, а он обнял бы ее, и невидимая стена между ними исчезла, как по мановению волшебной палочки. Джаспер осторожно застегнул замок и положил руки ей на плечи. Какая гладкая и теплая кожа. Теперь он будет спать один, и, хотя он еще не провел без Джейн ни одной ночи, ему уже не хватало ее близости, жара ее тела. Он не сможет положить ладонь на ее бедро, вдохнуть ее аромат. Он считал, что ему необходимо место, где можно остаться наедине с собой и своими мыслями, но на самом деле – и как скоро он это осознал! – ему была нужна только Джейн. Джаспер открыл было рот, чтобы признаться, какой же он идиот, что решил перейти в другую спальню, но карета дернулась и остановилась. Они прибыли.

Джейн обернулась. Их взгляды встретились. Джаспер почувствовал, что внутри у него словно образовалась дыра. Если бы он не уехал в Америку, если бы не научился быть таким, как дядюшка Патрик, если бы исправился впоследствии, как обещал себе… тогда он был бы достоин ее любви.

«Позволь же ей помочь тебе, и все снова будет хорошо», – в который раз вскричал внутренний голос. И Джаспер сдался. Он так и сделает. Только не теперь, когда они почти стоят на пороге родительского дома.

Он убрал руки, и Джейн пересела на свое место, ожидая, когда кучер откроет дверь и поможет ей выбраться наружу.

Рука об руку они поднимались по широкой лестнице, которая вела в гостиную, где их ждал торжественный прием. Ожерелье давило на шею Джейн, словно тяжелый обруч. Она не нуждалась в дорогих подарках. Все, что требовалось ей в жизни, – это любовь и уважение Джаспера. Но она никогда не сумеет вызвать его на откровенность. Они будут все больше отдаляться друг от друга и в конце концов станут совсем чужими людьми. Возможно, наступит день, когда Джейн придет в дом Чартонов одна – как было после ее неудавшейся помолвки. Неужели ей опять придется испытать это страшное унижение?

Они вошли в гостиную, и Джейн тут же окружили сестры Джаспера, охая и ахая над ее новым ожерельем. Еще неделю назад она бы гордо откинула голову, выставляя подарок напоказ и наслаждаясь их восхищением. Сегодня же ей хотелось спрятаться. Наверное, она должна быть благодарна Джасперу за то, что он купил ей такую дорогую вещь – ведь он хотел ее порадовать. Но Джейн не оставляла мысль, что все это фальшивка, декорация, вроде тех, что стоят на сцене театра Ковент-Гарден.

Пока Джейн болтала с его сестрами, Джаспер стоял рядом. Его костюм был безупречен, как всегда, манеры тоже, он делал все, что полагалось, как обычно, обменивался шутками со своими братьями-близнецами, но его глаза не смеялись, и Джейн заметила, что он избегает ее взгляда. От этого ей было еще труднее удерживать на лице лучезарную улыбку и притворяться, что все прекрасно.

Тем не менее она полагала, что превосходно играет свою роль, пока к ним не подошла миссис Чартон. Вид у нее был слегка озабоченный.

– Джаспер, Джейн, вы оба такие бледные! Вы слишком много работаете. Завтра вечером обязательно сходите с нами на танцевальный вечер. Вам нужно развеяться.

– Замечательно! – с фальшивой радостью воскликнула Джейн.

Еще одна ложь. Джаспер был прав: постоянное вранье будто выедало ее изнутри. Это было едва ли не хуже, чем их собственные трудности.

– Может быть, в другой раз, – с вежливой улыбкой отказался Джаспер. – Завтра у меня дела, и я никак не могу их отложить.

Глаза выдавали его с головой. Он мучился точно так же, как и Джейн. Как он смог выдержать этот груз лжи, пока жил у родителей? Ей было трудно даже представить такой кошмар.

– Джаспер, иди сюда. Джайлз хочет поговорить с тобой о какой-то железной дороге… даже не знаю, что он имеет в виду.

Мистер Чартон отвел Джаспера в сторону, а миссис Чартон, по счастью, занялась внуками.

Джейн снова осталась с сестрами Чартон, как она привыкла про себя их называть. Они усадили ее на диван возле камина и засыпали вопросами. Разумеется, их интересовало, как она ладит с Джаспером. Джейн изворачивалась, как могла, изо всех сил напрягая ум, придумывая историю безмятежной супружеской жизни…

Камилла, жена Милтона, сидела в кресле напротив, внимательно слушала, но почти ничего не говорила. Несколько раз Джейн ловила на себе ее серьезный взгляд. Уж не подозревает ли Камилла, что все это – сплошной обман? Или, может быть, ей неловко за то, что она увела у Джейн жениха? Впервые Джейн было совершенно безразлично, что Милтон ей изменил. Прошлое ее больше не касалось. Ее заботило лишь будущее – то есть Джаспер.

Она исподтишка наблюдала, как он беседует с отцом. Сначала Джаспер этого не замечал, но потом вдруг посмотрел ей прямо в глаза, и Джейн прочла в его взгляде такую грусть и сожаление, что едва не вскочила с дивана и не бросилась прямо к нему, через всю комнату. Но нет, она должна была оставаться на месте и изображать всем довольную супругу – ради его семьи. Она чувствовала себя дрессированной обезьянкой.

Сестры Чартон наконец насытились подробностями жизни Джейн. Оливия встала и предложила новое развлечение.

– Кто составит мне компанию для партии в вист?

В гостиной вдруг стало тихо.

Мистер Чартон с силой стукнул ладонью по столу, едва не свалив фарфоровую статуэтку пастушки.

– В моем доме такого никогда не будет!

Оливия фыркнула и пожала плечами.

– Если кто-то из нас проиграет пару пенни в кругу семьи, вряд ли он попадет за это в долговую тюрьму, папа. В конце концов, я же не предлагаю устроить в гостиной игорный дом.

Джаспер и Джейн обменялись настороженными взглядами. Обоим пришла в голову одна и та же мысль: не возникло ли у Оливии каких-то подозрений. Нет, решила Джейн. Просто Оливия всегда отличалась непокорным и мятежным характером. Из всех трех сестер она больше остальных походила на Джаспера.

Мистер Чартон наставил на нее палец.

– Если бы ты видела, сколько человек брали у меня кредит, потом проигрывали все в карты, а затем спускали на азартные игры все состояние, это не казалось бы тебе таким забавным.

– Всем прекрасно известно, что ты думаешь по этому поводу, Генри, – мягко укорила мужа миссис Чартон, сидевшая у окна и окруженная внуками.

На этом разговор, несомненно, и закончился бы, если бы Милтон не решил высказать свое мнение.

– Это отвратительный порок, и я, как и отец, стыдился бы, если бы кто-то из нашей семьи дошел до такой низости.

– Это слова человека, который кое-что знает о низости, – заметил Джаспер.