Емупришлось трижды нажать кнопку звонка, прежде чем Полковник открыл дверь, изкоторой волной хлынул запах джина. На миг Аллейн подумал, как и при визите кмиссис Чабб, что дверь захлопнется перед его носом. В доме кто-то говорил по телефону.

–Да? – сказал Полковник.

–Если я не очень некстати, мне хотелось бы сказать несколько слов миссисКокбурн-Монфор.

–Боюсь, не получится. Ей не по себе. Лежит в постели.

–Какая жалость. В таком случае придется поговорить с вами, если вы меня впустите.

–Мне сейчас неудобно. Да нам и нечего добавить к тому, что мы рассказали ночью.

–Возможно, Полковник, вы предпочитаете приехать в Ярд? Мы не задержим васнадолго.

Полковник,уставясь красными глазами в пространство, помолчал и затем выдавил:

–Черт! Ну ладно, входите.

–Большое спасибо, – сказал Аллейн и чинно вступил за Полковником в вестибюль слестницей наверх и двумя дверьми, ближняя из которых была распахнута.

Из-занее доносился приглушенный, но определенно принадлежащий миссис Кокбурн-Монфорголос:

–Ксенни, – говорила она. – Уверяю тебя. Постой. Погоди. Я перезвоню.

–Не в эту дверь, в следующую, – сказал Полковник, но Аллейн уже вошел в эту.

Намиссис Кокбурн-Монфор был современный вариант наряда, который Аллейна называла“платьем для чаепития”: замысловатое облачение, накинутое, как подумалосьАллейну, прямо поверх пижамы. Волосы она подколола, но так небрежно, что они казалисьрастрепанными в большей мере, чем если б она оставила их в покое. Примерно тоже можно было сказать о лице миссис Кокбурн-Монфор.

УвидевАллейна, она слегка всплеснула руками, словно отгоняя от носа муху, отступилана шаг и тут заметила в дверях мужа.

–Зачем ты спустилась, Крисси? – спросил тот. – Ты же хотела остаться в постели.

–Я... у меня кончились сигареты.

Онаткнула колеблющимся пальцем в Аллейна.

–Снова вы! – воскликнула она с пугающим покушением на игривость.

–Боюсь, что так, снова я, – ответил он. – Простите, что врываюсь без предупреждения,но у меня появилось к вам один-два вопроса.

Онавзъерошила пальцами волосы.

–Я в таком виде, просто ужас! – вскричала она. – Что вы обо мне подумаете!

–Шла бы ты лучше в кровать, – грубо сказал Полковник. – Пойдем! Я тебя провожу.

Онаподала ему знак, подумал Аллейн, этому я помешать не мог.

–Я только приведу себя немного в порядок, – сказала она. – Вот что я сделаю.

Атеперь, думал Аллейн, она скажет ему, что звонила Санскритихе. Если, конечно,она звонила Санскритихе, а я готов на последнюю рубашку поспорить, что именноей. Они сговариваются о том, что мне следует рассказывать.

Наверхухлопнула дверь.

Оноглядел гостиную. Наполовину традиционная, наполовину “современная”. Стеныокрашены в разные цвета, “модный” орнамент, один-два коллажа и мобильприскорбным образом соседствовали с пуфиками, жеманными акварелями и военнымифотографиями Полковника, на одной из которых он в шортах и тропическом шлемекрасовался перед нгомбванским воинством. Стоящий на дамском столике телефонвдруг затренькал.

Аллейнмгновенно оказался рядом. Подняв трубку, он услышал, как набирается номер.Затем гудки. После довольно долгой паузы приглушенный голос сказал: “Да?”.

–Это ты, Ксеноклея? – спросил Полковник. – Крисси звонила тебе минуту назад,верно? Ну так вот. Он здесь.

–Будьте поосторожнее (Санскритиха, как пить дать).

–Конечно. Я только хотел предупредить.

–Вы пили?

–Ну, Ксенни! Послушай! Он и к тебе может прийти.

–Зачем?

–А кто его знает. Ладно, я загляну попозже. Или позвоню. Пока.

Щелчок,гудки.

Аллейнположил трубку и отошел к окну.

КогдаПолковник вошел в комнату, Аллейн созерцал виднеющуюся вдалеке Базилику. ПовадкаПолковника, как сразу заметил Аллейн, решительно переменилась. Теперь ееотличала бойкая развязность.

–Ага! – сказал он. – Вот мы где! Крисси приводит себя в презентабельный вид.Сейчас спустится. Присядем. Может, примем по маленькой, чтобы время скоротать,вы как? Что будете пить?

–Вы чрезвычайно любезны, – в тон ему ответил Аллейн, – но увы, не могу. Однакопусть это вам не мешает.

–Что, на службе не пьете? Жаль! Я ведь только так, показать, что мы на вас злане держим, – сказал Полковник. – А я, пожалуй, выпью.

Оноткрыл на другом конце комнаты дверь, ведшую, по-видимому, в его кабинет.Аллейн увидел висевшую на стене коллекцию шпаг и сабель, к которым были добавленыармейский пистолет и большое охотничье ружье. Полковник вернулся с бутылкой водной руке и большим стаканом джина в другой.

–Ваше здоровье, – провозгласил он и отпил половину стакана.

Подкрепившисьи освежившись, Полковник в шутливых тонах заговорил о покушении. Он, видимо,был совершенно уверен, что посла убил копьеносец, принявший его за Президента.От этих черных всего можно ждать, сказал он, уж он-то их знает, столькоперевидал, дай Бог всякому.

–Чертовски хорошие бойцы, уверяю вас, но верить им можно только до определенногопредела.

Онсчитал, что когда Президент со своей компанией вернется в Нгомбвану, ониуправятся с этой историей по-свойски, все будет шито-крыто.

–Не удивлюсь, если у Президента появится новый “млинзи”, причем вопросов никтозадавать не будет. С другой стороны, он может решить, что этой публике следуетпреподать урок.

–Вы имеете в виду публичную казнь?

–Не ловите меня на слове, старина, – сказал Полковник, заново пополняя стакан. –Он этими штуками покамест не баловался. Не то, что новоиспеченный покойник.

–Посол?

–А то кто же. У него по этой части довольно мрачное прошлое. Между нами иближайшим столбом, разумеется.

–Правда?

–Командовал в молодые годы партизанским отрядом. Когда еще мы там были. Об этомнигде не писали, но в Нгомбване это все знают. После-то он, конечно, утихомирился.

Появиласьсупруга Полковника: пристойно одетая, причесанная и жутко накрашенная.

–Время выпить? – спросила она. – Роскошно! Налей мне рюмочку, дорогой. Самуючуточку.

Онауже налила себе, и отнюдь не самую чуточку, подумал Аллейн. Все это довольно противно.

–Сейчас, – сказал ее муж. – Присядь, Крис.