Слепцов к тому времени закончил свою работу. Кечуа не сумел вернуться к прежнему добродушному тону. Жестом он приказал увести пленника к остальным врачам. Однако тот попросил погодить.

– Чего тебе еще? Благодарности? – недовольно промолвил Сальваторе.

– Да нет. Я не за себя. Я за всех прошу. Не мешало бы моих коллег покормить, – ответил Виктор.

– А их-то за что я буду кормить? Они не заслужили. Вот тебя мы накормим. Ты нам помог, – говорил бандитский главарь, а в его словах ощущалась невероятная желчь.

Пленник сразу почувствовал, что за словами бандита стоит какой-то подвох. Он даже успел испугаться, подумав, что может повторить участь застреленного у ручья коллеги. Однако нечаянная задумка главаря заключалась в ином.

– Свяжите-ка ему руки за спиной, – приказал он подручным, которые уже посмеивались, предвкушая интересное для них зрелище.

Двое верзил скрутили Виктора, быстренько накинули веревку на запястья, связали и подвели к верховоду, ожидая дальнейших указаний.

– Ну, что стоите? Выделите ему тарелку с похлебкой. С мясом только не поскупитесь. Пусть наш доктор восстановит силы. И кружку чая не забудьте. Доктор, вам с сахаром или без? – Хуан Антонио говорил с явной издевкой и, не дожидаясь ответа, продолжил в том же духе: – Ах, да, как же я мог забыть. Сахар ведь вреден для здоровья. Сладкая белая смерть. Вы как доктор это хорошо знаете и наверняка бережете свое здоровье. Впрочем, в наших краях быстрее убивает не сахар, а пуля или лезвие ножа.

Один из громил наполнил миску мясной похлебкой, а кружку – чаем. Все бандиты ели, держа тарелки и кружки в руках. Ведь ни стола, ни какого-то его подобия в пещере не было. Громила поднес похлебку и чай к Слепцову и замешкался. Он не мог сообразить, как вручить пленнику еду и питье, если руки у того связаны. Подельники стали посмеиваться.

– Ну, что ты тормозишь? – встрял Сальваторе. – Не будешь же ты доктора из ложечки кормить. Ставь тарелку и кружку перед ним. Пусть сам кушает.

Громила тут же так и сделал.

– Приятного аппетита, доктор, – злорадно промолвил кечуа.

Возможно, в другой ситуации Виктор оттолкнул бы предложенную таким вот образом еду. Однако чувство голода оказалось сильнее гордости. Он опустился вниз, лег на пол и принялся поглощать похлебку. Поглощать так, как получалось. Под смех и улюлюканье бандитов, которых такая сцена весьма и весьма забавляла. Несмотря на все неудобства, несмотря на то, что он заляпал себе одежду и лицо, Слепцов продолжал, с позволения сказать, трапезу.

Батяня не стал сразу врываться в первую галерею пещеры. Он остановился в полумраке возле входа, прижался спиной к стене и начал медленно продвигаться вперед. Хотелось своими глазами увидеть, что происходит в галерее. Над чем так потешаются бандиты. Нет ли среди них пленников. Майор под прикрытием темноты стал наблюдать унизительную сцену «кормежки» одного из пленников. Костры давали не так много света. Тем не менее Лавров довольно быстро понял, над кем издевались громилы. Просто в какой-то момент профиль Слепцова оказался в таком ракурсе, что на него пал отблеск костра. Комбат уловил этот момент и в мыслях сопоставил образ пленника с образами похищенных участников миссии Красного Креста. Ведь все фотографии он досконально изучил. А поскольку по Виктору Слепцову возникли вопросы, то его фотоснимкам майор уделил особое внимание. Так что не узнать бедолагу было просто нереально.

Батяня не знал всю историю Слепцова. Знал лишь о подозрениях на его счет, озвученных в сводках из центра. Однако наблюдаемая сцена вызывала негодование и подогрела ненависть к бандитам. Видеть то, что обнаглевшие молодчики безнаказанно измываются над русским, было для Андрея выше всех пределов терпения. Пусть Виктор и был в чем-то замешан. По мнению майора, решать судьбу оступившегося должны были компетентные органы в России, а уж никак не кучка охреневшего бандитского отродья с колумбийско-венесуэльского пограничья. Вместе с тем для него стало вполне очевидно, что план с использованием гранат отпадал. Ведь если забросать галерею гранатами, погибли бы все, включая Виктора. Допустить такой поворот событий Лавров не желал. Поэтому воздержался от дальнейших действий, обдумывая попутно новый вариант плана.

«Пойду отолью», – предупредил остальных один из бандитов и двинулся к выходу. Его встреча с Батяней у самого выхода была неизбежной. Батяня, едва услышав эту фразу, схватил нож. Ничего не подозревающий громила ступил в темноту, насвистывая что-то веселое себе под нос. Русский десантник почти полностью слился со стеной – со стороны его нельзя было увидеть. Как только бандит поравнялся с ним, русский обнаружил свое присутствие. Однако действовал он настолько молниеносно, что верзила даже ойкнуть не успел, как с перерезанным горлом рухнул вниз. Точнее сказать, он все-таки ойкнул, но настолько тихо, что никто из подельников этого не услышал.

Бандиты продолжали потешаться над пленником. Тот пытался выпить чаю из поставленной рядом с миской кружки. За своей забавой громилы не сразу обратили внимание на то, что их дружок не возвращается. Когда же заметили, стали волноваться. Кечуа предположил, что тот просто заболтался с часовыми. Он крикнул в сторону выхода, пытаясь окликнуть кого-нибудь из часовых. Ответа не последовало. С обоими часовыми на тот момент можно было разговаривать разве что при помощи «магической доски» для общения с душами умерших. Но главарь-то не подозревал, что и дежурившие на входе подручные, и отлучившийся помочиться уже были мертвы. Лишь тишина в ответ и эхо от его собственного голоса заставили заподозрить неладное.

Сальваторе схватил автомат. То же, словно по команде, сделали все его подручные. Держа оружие наготове, они начали медленно перемещаться к выходу. Батяня стал действовать. Он крикнул, обращаясь к пленнику: «Виктор, не поднимайся!», и сразу же открыл огонь на поражение по кучке опешивших бандитов. Те начали стрелять в ответ. Кечуа быстро сообразил, что серьезным врагом помимо нападавшего был огонь костра. Прячась за спинами подручных, он ударил ногой по котлу с похлебкой, переворачивая его на костер. Угли зашипели. Клубы пара поднялись вверх. Хоть и не в одно мгновение, но наступила темнота. Она усилила суматоху и неразбериху. Единственными источниками света стали вспышки от выстрелов. Кто по кому стрелял, понять было невозможно. Лавров с наступлением темноты сменил диспозицию. Пригнувшись, он рванул в галерею. Но не туда, где столпились бандиты, а на другой ее край. И пока они палили в сторону выхода, обозначая свое местоположение вспышками выстрелов, майор прикинул шансы на успех и открыл по бандитам огонь. Вместе с тем он постарался снова сменить огневую точку, дабы не оказаться под обстрелом. Однако ответной стрельбы не последовало. Бандиты в темноте суетились, стараясь быть бесшумными. Шорох все равно был слышен. Лавров начал стрелять на этот звук. Только тогда громилы возобновили стрельбу. Они явно отходили ко второй галерее. Десантник заволновался, полагая, что преступники станут прикрываться пленниками. Тем не менее они не стали этого делать. Оказавшись в проходе к следующей галерее, бандиты прекратили стрельбу. В наступившей темноте раздался громкий гул падающих камней. Будто произошел обвал. Но с чего бы вдруг обвал должен был случиться именно в это время и именно в этом месте? Не землетрясение ведь. Да и взрывов не было.