– Это я-то.

Федор медленно-медленно вытянул шею и выглянул из-за шкафа. Спорщики остановились неподалеку, чуть наискось, их было отлично видно. Тем, кто собирался начистить морду Судареву, оказался Николай Актюбенко. «Так-так, – Федор мысленно потер руки. – Интересное дело! Ребятки стакнулись из-за женщины. Анна… Забеленская, точно».

– А мне чхать на твои запреты, ясно? Мне никто не указ! Что хочу, то и делаю. За кем хочу, за тем и охочусь. Бабы, видишь ли, не против.

– Конечно, – злобно протянул Актюбенко, – мы же короли! Носим итальянские костюмчики по фигуре, раскатываем на серебристых «Мерседесах», жрем икру в антрактах…

– Как ты думаешь, что выберет нормальная женщина? Красивую жизнь или смазливую морду? – презрительно бросил Сударев. – Я любую могу купить.

– Так вот ты что на своих курсах преподаешь, свиное рыло!

Федор еще раз быстро выглянул и успел увидеть, как Актюбенко бросился на Сударева и замахнулся, но тот парировал удар, схватил противника за грудки и швырнул в стену. Раздался глухой звук, и немедленно откуда-то из конца коридора высокий женский голос вопросил:

– Что здесь происходит, молодые люди?!

– Деремся, Аделаида Степановна, – громко ответил Актюбенко, поднимаясь с пола и прижимая к разбитой губе тыльную сторону ладони. – Молодая кровь кипит, ничего страшного.

– Немедленно прекратите это безобразие! – учительским тоном приказала Аделаида Степановна. Федор наконец увидел ее – на щеках женщины горели круглые алые пятна. – Как же так, Дмитрий? – обратилась она к Судареву. – Кому, как не вам, проявлять мудрость и выдержку? Я была о вас лучшего мнения!

– А я нет, – буркнул Актюбенко, криво улыбаясь.

Было ясно, что подраться всласть ему не дадут, и он отступил в сторону, отряхивая руки.

– Аделаида Степановна, дорогая моя, это просто недоразумение, – заворковал Сударев и обнял женщину за плечи. – Чистой воды недоразумение.

Он куда-то повел ее, делая вид, что в упор не видит своего недавнего противника. Актюбенко тоже довольно быстро исчез, и через пару минут в коридоре воцарилась тишина. Федор собирался уже было выбраться из своего укрытия, когда внезапно в поле его зрения появился парень в рабочем комбинезоне. Был он высоким, худым, белобрысым и отчаянно конопатым. Воровато оглядевшись по сторонам, парень достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, приложил его к доске объявлений и, коротко размахнувшись, пришпилил к ней дротиком.

«Зорро собственной персоной!» – пронеслась в голове Федора восторженная мысль. А в следующую секунду он уже летел вперед, вытянув руки и нацелившись во что бы то ни стало изловить анонима, наводнившего театр записками. Тот не ожидал нападения и перепугался почти до обморока. Кровь отхлынула от его лица, когда Федор навалился на него и прижал к стене.

– Ага! – воскликнул он торжествующе. – Попался, поганец! А ну, говори, кто ты такой!

– Корабельников я, – выдавил из себя пленник. – Дмитрий Корабельников, рабочий сцены.

– Ну, вот что, рабочий сцены Корабельников, – сказал Федор, отдышавшись и выпустив парня из железного захвата. Встал напротив и уставился на него суровым взглядом. – Пойдем-ка со мной, расскажешь, зачем ты по всему театру записки разбрасываешь.

Он вытащил из доски дротик, поймал на лету листок, после чего начал подталкивать Корабельникова вперед, побуждая того шустрее переставлять ноги.

– Где тут можно спокойно поговорить? – спросил он. – Есть какая-нибудь пустая комната?

– Репетиционный зал, – угрюмо ответил пленник.

– Что ж, пойдем, порепетируем твою речь, которую ты будешь толкать перед следователем.

– Я ничего не сделал! – Корабельников открыл одну из дверей в середине коридора, вошел и потянулся к выключателю.

Под потолком засияли лампы, осветив просторный зал с фортепьяно и длинным рядом стульев, стоявших вдоль стены. Усаживаться и вести задушевную беседу Федору совсем не хотелось. Поэтому он просто остановился, держа в одной руке дротик, а в другой записку.

– Ну? Ты ведь Митя, друг Светланы Лесниковой, верно? – спросил он уже несколько дружелюбнее.

– Друг… – У Корабельникова были большие синие глаза, от которых девицы наверняка теряли голову. – Я за ней ухаживал, по-настоящему. Это она держала меня в друзьях. Ее убили, и никому дела нет!

– Ну что за чушь ты городишь? – поморщился Федор. – Как это – никому дела нет? Идет следствие…

– Да знаю я, – саркастически перебил Митя. – Видел я вашего следователя, он ходит, все покашливает да ухмыляется. Толку от него, как от козла молока! Я думал, может, если записок будет много, этот следователь от них так просто не отмахнется.

– А почему ты не рассказал ему все, что знаешь?

– Я рассказал! – возмутился Митя. – Первым к нему пришел и рассказал. Но он даже ничего не записывал. Сидел и смотрел на меня с дурацкой улыбочкой.

– Дурацкая улыбочка еще ни о чем не говорит, – попытался защитить Зимина Федор.

– Ну да. Но только он ничего не делает, ваш следователь. У него даже подозреваемых нет. И вообще… Какое право вы имеете мне вопросы задавать? Вам я отвечать не обязан.

– Не обязан, но ответишь. Человек, который убил твою подругу, замешан еще кое в чем. Я пытаюсь его найти, и лучше, если ты мне поможешь. Кстати, – Федор направил на Корабельникова указательный палец. – Я читал несколько твоих опусов. Одну записку ты попросил передать лично режиссеру Тарасову. Почему?

– Мне показалось, он пытается хоть что-то разузнать. Светка играла в одном его спектакле, очень хорошо о Тарасове отзывалась. Я подумал – вдруг ему не все равно?

– Отлично, – проворчал Федор. – Раз ты это понял, значит, и все остальные поняли. Конспиратор хренов, этот Тарасов… Значит, в записках все правда?

Корабельников кивнул.

– А ответы на свои вопросы ты знаешь? – Его визави пожал плечами. Федор развернул листок, который держал в руке, и прочитал вслух: «Почему Лариса Евсеева после кражи браслета пила сильное успокоительное?» Так почему же?

– Меня и самого это интересует, – ответил Митя. – Я просто был рядом со Светкой и замечал много странного.

Тут Федор неожиданно сообразил, что после того как убили Светлану, Лариса еще неделю была жива. Что она делала все это время? Как себя вела? До сих пор он, болван такой, даже не попытался это выяснить! Впрочем, он ведь не знал, что это важно. А вот если обе девушки действительно имели отношение к смерти Оксаны Полоз, Лариса после убийства предполагаемой сообщницы должна была находиться в абсолютной панике.

– Ты говоришь, Лариса пила успокоительное? – Федор потряс запиской.

– Была похожа на зомби, – подтвердил тот. – Из-за нее один раз отменили репетицию, вообще ничего не соображала. Потом сказала, что заболела.