дожидаясь, когда его внук займет указанный стул. — Нам нужно обсудить, что будет с тобой дальше, Герберт.

Бывший принц склонил голову. Была у него мысль, что похитили его по приказу самого деда — во избежание возможных скандалов, интриг и эксцессов. Чем не версия? Ведь, откровенно говоря, никаких издевательств над молодым человеком не чинили, кормили сытно, позволяли ухаживать за собой, а что не выпускали — так мало ли секретных тюрем у любого правителя?

— Мне тяжело далось решение о твоем изгнании, Герберт, — признался Вильгельм. — И еще тяжелее было услышать о твоем похищении. Я рыл землю в поисках следов, перетряс все притоны, контрабандистов и работорговцев, до которых смог дотянуться. Не думай, что я не искал тебя.

— Я никогда и не сомневался, — честно ответил внук, вновь склоняя голову. — Знал, что ты будешь меня искать. Но, полагаю, раз меня все же выкрали из столицы Германского рейха, кто-то из наших высокопоставленных людей оказался замешан?

Кайзер несколько секунд рассматривал его, прежде чем дать ответ.

— И да, и нет, — проговорил он. — Официально не существует никаких доказательств, что имело место предательство. Однако мы с тобой прекрасно знаем, что такие вещи не провернуть без поддержки изнутри. А уж тот факт, что тебя нашла разведка Русского царства — только доказывает, что у нас завелся далеко не один противник при дворе.

Участие Русского царства в своем спасении Герберт не забыл. Однако и поверить в их добровольное желание вернуть пленника не мог.

— Как они меня нашли?

Кайзер вздохнул.

— Когда началось дело о твоем разводе с Анной, царь Михаил послал своих людей, чтобы удостовериться, что все идет правильно. Естественно, изучая вопрос твоей жены, и тебя они тоже проверяли. А когда выяснили, что ты исчез, начали действовать шире и резче.

Герберт кивнул.

— Судебное дело может тянуться годами, и развод в итоге можно и не получить. А вот если супруг мертв, тут и судить некого и незачем. Если бы я пропал, ты мог бы обвинить Михаила II в том, что ради своей подданной он меня прикончил, — уловил он мысль своего деда. — Михаил же опасался, что кто-то меня убил и мою смерть постараются повесить на Русское царство, вбив между нашими странами клин?

Вильгельм покивал в ответ на слова принца.

— И оказался прав, Герберт, при нашем дворе в Берлине нашлись деятели, которые решили, что так все и обстоит. Была попытка вынудить меня сменить нашу политику вплоть до войны с Русским царством, — объявил он. — Имена называть не буду, потом сам в хронике прочтешь. Главное, что я действовал быстрее, и теперь они никому ничего не скажут.

Установилась тишина, во время которой кайзер нахмурил брови, очевидно, погружаясь в воспоминания. Своего деда в таком состоянии принц уже наблюдал и понимал, что торопить его не имеет смысла — глава рода продолжит разговор, когда сочтет нужным.

— Те люди, которые держали тебя в плену, — произнес кайзер, подняв взгляд на внука, — это всего лишь наемники. Хорошо обеспеченные, снабженные и обученные. Но все-таки шваль. Узнать, кто за ними стоял на самом деле, пока не удалось. Но верные нам люди уже задают правильные вопросы, отслеживая все контакты и знакомства твоих пленителей. Рано или поздно мы найдем настоящего заказчика твоего похищения.

Герберт кивнул, принимая слова кайзера.

— До тех пор, пока наши поиски не закончатся, ты будешь укрыт в этом доме, — объявил свою волю правитель Германского рейха. — Наши люди будут охранять тебя, обеспечивать всем необходимым. И учить, Герберт.

— Чему? — поднял глаза на деда тот.

— Править страной. Ничего не поменялось, Герберт. Как только мы выйдем на твоих похитителей и отомстим им, ты вновь получишь свой титул и станешь официальным наследником рода, — пояснил Вильгельм фон Бисмарк. — И тебе я передам корону Германского рейха.

Глава 19

Выборг, резиденция князей Соколовых.

Михаил Викторович внимательно выслушал дочь, вращая в руках пустой бокал. Нетронутая бутылка с коньяком стояла на столешнице, но глава рода на нее даже не смотрел.

— Значит, Невские решили нас продавить, — произнес князь Соколов, не глядя на Анну Михайловну. — Разыграл ссору, чтобы подослать к нам якобы все потерявшего старшего сына. А ведь тот, между прочим, еще официально обручен.

На губах князя заиграла усмешка. Было заметно, что происходящее доставляет Михаилу Викторовичу несомненное удовольствие. Он, как показалось княжне, даже помолодел немного от услышанного.

— Емельян Емельянович сказал, что разрыв помолвки — дело решенное, — вставила дочь бывшего министра иностранных дел. — Невеста его предупредила на балу об этом.

Михаил Викторович усмехнулся, все еще не глядя на Анну Михайловну.

— Интересно, во сколько это Невскому встало? — спросил он, после чего перевел взгляд на княжну. — Ты ведь не веришь, что эта задумка с вашим браком — на самом деле идея старшего Емели?

— Я полагаю, он искренне в это верит, — кивнула та.

И тут Анна Михайловна не лгала. Емельян Емельянович действительно производил впечатление человека, поверившего в свои идеи. Вот только княжна Соколова, изначально настроенная против наследника Невских, увидела в этом его предложении не возможность, а крайне подозрительную попытку манипуляции.

— Великий князь Невский — не наивный дурак и сам по себе, а уж с возможностями «Оракула» предугадать действия своего сына может не хуже, чем я, — заговорил князь Выборгский. — Сама посуди — внезапно старший сын теряет статус наследника, а перед этим его невеста отказывается от помолвки? С чего бы вдруг ей так поступать?

— Они рассчитывали, что великий княжич станет губернатором, — предположила Анна Михайловна. — Однако Емельян Сергеевич прямо перед балом передал все московские дела цесаревичу. Вряд ли об этом было известно заранее...

Михаил Викторович улыбнулся, глядя на дочь.

— Емельян Сергеевич — не тот человек, который пускает подобные вопросы на самотек, — сказал он. — Да, с Василием Невский жестко подставился, но остальных сыновей выпускать из ежовых рукавиц не станет.

Князь Соколов замолчал, после чего отставил пустой бокал и вновь обернулся к Анне Михайловне.

— Лишившись кресла губернатора, великий князь тут же сменил наследника, — сказал он. — Потому что Георгий Емельянович превратился в основного кормильца семьи. И терять его Емеля не захочет. Отсюда и такой показной союз с Демидовыми.

—