− Ты в клубе?

− И тебе привет. Нет, на объекте с Игорем.

− Ясно.

− А что хотел?

− До Вики не могу дозвониться.

− Кира в «Эре» сегодня была.

− Понял, – сбрасываю вызов и набираю номер Киры. «Абонент временно недоступен». − Твою ж налево, – рычу себе под нос, садясь в машину, и с визгом шин выезжаю с парковки.

Зайдя в клуб, направляюсь сразу в кабинет Орловой и, открыв дверь, замираю на месте. Нет, вы только подумайте. Сидят себе спокойненько, улыбаются, виски потягивают. А я чуть инсульт себе не заработал.

− Теперь понятно, почему ты трубку не берёшь, – произношу, опираясь плечом о дверной проём. Тревога отпускает, и я облегченно выдыхаю.

− Дёмка, ты только не ругайся, − произносит Кира, улыбаясь с заискивающим выражением на лице. − Это я попросила Вику составить мне компанию.

− Ой, Орлова, − качаю головой. − Темыч за порог, ты в разнос.

− Вот такие мы девочки. Нас без внимания нельзя оставлять, мы баловаться начинаем. Вы домой?

− Конечно.

− А меня подвезёте?

− Собирайся, – я улыбнулся Кире. – И ты тоже собирайся, – обратился к Вике. Она поднимается, немного покачиваясь. Обнимаю её за талию, и мы выходим из кабинета.

− Ты сильно сердишься, да? – произносит Вика, надевая сапоги.

− Нет, просто переволновался. Ты трубку не брала, я тебе раз тридцать звонил.

− Прости, – она поднимается со стула, набрасывая пуховик. − Прости меня, пожалуйста, – она заглядывает в мои глаза с такой тревогой во взгляде.

− Вик, ты чего? Всё хорошо, – она как-то грустно улыбается и прижимается ко мне. – Пошли, горе моё луковое, − целую её в макушку. − Там Кира уже ждёт, – я обнимаю её за талию, и мы выходим из клуба. Подвожу Киру и направляюсь к дому, поглядывая на заснувшую Вику.

Припарковав машину, понимаю, что дверь в подъезд мне одной рукой не открыть, придётся будить.

− Вик, Викусь, просыпайся, – провожу рукой по её волосам, и она медленно открывает глаза. – Приехали, пошли домой.

Зайдя в квартиру, Вика раздевается и сразу забирается в постель.

− Тебе поставить стакан воды на утро?

− Нет.

− Таблетку?

− Нет. Дём, просто побудь рядом. Я соскучилась.

− Мы не виделись всего двенадцать часов.

− Я сильно соскучилась, – она приподнялась на кровати и посмотрела на меня таким открытым взглядом, что я, несмотря свое на желание принять душ, отказать ей не мог. Сбросив одежду, лёг рядом, прижав её к себе. Вика уткнулась носиком в мою грудь и обвила меня своей рукой. Мы прожили вместе с ней почти два месяца бок о бок, но она до сих пор удивляла меня тем, с какой лёгкостью она перевоплощалась, стоило ей выйти из «Эры». Удивляла её открытость, граничащая с ранимостью, её отзывчивость, доброта. Баська запрыгнула к нам на кровать и, громко мурча, улеглась в ногах, увеличивая до неимоверных размеров своим присутствием уровень уюта в этой комнате. Я не помню, чтобы когда-то я чувствовал себя настолько нужным и счастливым, как сейчас. Поцеловав Вику в макушку, вдохнул аромат её волос и, закрыв глаза, заснул.

***

Проснулась я от мучавшей меня жажды. Голова на удивление не болела, а вот во рту, будто кошки нагадили. Пить хотелось неимоверно. Отодвинувшись от спящего Демида, я, стараясь не шуметь, прошла на кухню. Опустошив пару стаканов воды, направилась в ванную, смыв вчерашнюю косметику, почистила зубы и вернулась в спальню. Стоило лечь на кровать, как Демид тут же прижал меня к себе.

− Голова болит? – прошептал мне на ухо, нежно целуя в шею.

− Нет, пить хотелось, – перевернулась на другой бок и скользнула ладошкой по его щеке, а он, словно большой ленивый кот, потёрся о мою ладонь, поцеловал мои пальцы и потянулся к губам.

− М-м-м, кажется, мне надо почистить зубы, – произнёс Демид, скривив лицо. Я рассмеялась, а он, коротко меня поцеловав, поднялся с кровати. Не знаю отчего, но обострившееся ещё вчера понимание, что конец нашей истории близок, сегодня увеличилось до неимоверных размеров, царапая своими когтями мою душу.

Спустя пару минут Демид, хлопнув дверью спальни, рухнул на кровать, подминая меня под себя и впиваясь в мои губы. Мне казалось, я готова была порами кожи впитывать его тепло. Обхватив его руками, скользила ладонями по его спине, до боли впивая пальцы в его кожу. Моё счастье, моя тоска, моё отчаянье. Он до лёгкой боли сжимает моё тело в свои руках, даря нежность и грубую ласку. Наполняет меня собой так медленно и осторожно, отрывая от реальности, на мгновение даруя крылья, делится ими со мной, учит летать. А я принимаю всё, что он даёт. Безоговорочно. Понимаю, что лишь сейчас он мой. Моё мучение, моя фанатичная потребность, моя несостоявшаяся любовь… Тело, как оголённый провод, уже звенит от напряжения и под натиском его тела взрывается, разрывая сознание на тысячу кусочков.

− Люблю тебя, – с тихим вдохом неожиданно срывается с моих губ, разбивая на осколки то хрупкое, что между нами было. Чувствую, как замирает Демид. Его мышцы под моими пальцами словно каменеют. Между нами повисает тишина, которую вдруг разрывает телефонный звонок. Демид коротко целует меня в плечо и, поднявшись с кровати, берёт трубку. Я слышу, как он с кем-то разговаривает, как включает на кухне чайник, как шумит вода в душе, но так и не могу заставить себя подняться с кровати.

Словно прибило гвоздями к ней, прибило собственной глупостью и несдержанностью. Дура!

− Вик, ты ещё в кровати валяться будешь?

− Немного, – выдавливаю из себя и пытаюсь улыбнуться ему.

− Мне отъехать надо. Твоё коллекторское агентство прислало документы в офис, с утра ещё. А теперь телефон обрывают. Петька там матерится уже.

− Что они хотят?

− Они? Нет, это я хочу, чтобы они отъ*блись уже от тебя. И в документах должно быть официальное подтверждение, что ты им ничего не должна. Иначе, я этого козла за решетку упеку, – вторая пара гвоздей вошла в крышку гроба, как в масло.

− Дём, я поговорить хотела.

− Поговорим, обо всём поговорим. Я максимум на два часа, а потом домой. Дождёшься меня? – он взглянул на часы и, натянув на себя чёрную футболку, поцеловал меня в губы и вышел из комнаты.

− Дём, – я кинулась за ним в коридор.

− Ты чего такая испуганная? – ничего не отвечая, обняла его, прижавшись к нему всем телом. − Вик, я приеду скоро, − он поднял ладонями моё лицо и начал целовать меня, а я тонула в нём, захлебываясь собственными чувствами. Не хотела отпускать, не хотела выпускать из своих рук, чувствуя, что это в последний раз. Как-то слишком остро ощущается, что это − итог, финал, последний акт.