с горы и разбилась насмерть. Благодарные фиванцы избрали Эдипа своим царем. И он по обычаю Фив стал супругом Иокасты, поскольку как раз в этот момент в город прибежал раб и рассказал, что какой-то незнакомец убил Лая.

Через многие годы, когда у Эдипа уже было двое взрослых сыновей и две дочери, на Фивы напала моровая язва. Дельфийский оракул, к которому обратились жители, ответил: «Прогоните убийцу Лая!». Эдип стал искать виновника. Тут пришло письмо от Перибеи, где она рассказывала Эдипу тайну его рождения. Эдип понял, что рок настиг его. Иокаста от стыда и печали повесилась, а Эдип ослепил себя застежкой от ее одежд. Фиванцы изгнали Эдипа. Пространствовав много лет в сопровождении своей дочери Антигоны, он, наконец, пришел туда, где его должна была настичь смерть. Так и случилось.

Если в трагедийной судьбе короля Лира виноват он сам – этот старик, как будто не знавший, что в мире есть ложь, лицемерие, и пустившийся расспрашивать своих дочерей, кто из них его больше любит, то царя Эдипа по дороге жизни влечет злой рок, которого невозможно избежать.

Еще одна ценностная доминанта – ослабленное индивидуальное начало. Эта доминанта античной культуры говорит нам, что древний грек – это тело, обладающее душой. У него нет собственного «Я», которое обижается и оскорбляется в нас. Ему можно причинить только боль. Царь Эдип в своих скитаниях жалуется, что нанесен ущерб его телу. Танталовы муки – символ сильнейших мучений для нас – муки голода и жажды. У Гомера в «Илиаде» Терсита при огромном скоплении воинов ударили, с нашей точки зрения, его унизили, но тогда греки не знали, что такое унижение. Только физическую боль, только страх, что его забьют насмерть, испытывает Терсит. Действительно, мы читаем:

…и скиптром его по хребту и плечам он ударил.

Сжался Терсит, из очей его брызнули крупные слезы;

Вдруг по хребту полоса, под тяжестью скиптра златого,

Вздулась багровая; сел он, от страха дрожа; и от боли

Вид безобразный наморщив, слезы отер на ланитах.

(пер. Н. Гнедича)

Поскольку у древнего грека нет осознания «Я», нет внутреннего морального стержня, то у него нет и совести. Он не имеет представления о совести. Ведь муки совести – это результат внутренней оценки либо недостойных помыслов, либо поступка, даже если о нем никому неизвестно.

Древние греки имели понятие только о стыде. Стыд, позор человек испытывает за совершенный и ставший известным всем поступок, недостойный с точки зрения общепринятых норм. Геракл в приступе безумия убил свою жену Мегеру и сыновей. Когда к нему вернулся разум, он закрылся на несколько дней в подвале, вопрошая себя, как он будет жить дальше, покрыв себя бесславием в глазах людей. После обряда очищения Геракл отправился к Дельфийскому оракулу, чтобы спросить, что ему следует делать. Ответ был таков: «Отслужи царю Эврисфею двенадцать лет и тогда получишь в награду бессмертие». Таким образом, что сделано, то сделано. Обряд очищения снимает вину за позорный в глазах людей поступок, можно продолжать жить, совершая подвиги во имя будущих наград.

Александр Македонский жил в более поздние времена, чем его мифологический собрат по культуре. Однако Плутарх нам оставил описание подобного поведения. Когда Александр в пылу гнева поразил Клита копьем насмерть, он тоже заперся в своем шатре. Что он там делал, о чем рыдал, можно понять из слов, обращенных к нему и вернувших его к действительности: «Вот он лежит, рыдая словно раб, страшась закона и порицания людей, хотя он сам должен быть для них и законом, и мерой справедливости…».

Как это не похоже на терзание Отелло, задушившего Дездемону в приступе безумной ревности, когда он узнает, что его жена была невинна перед ним. Муки совести настолько сильны, настолько велико отчаяние, что он убивает себя. Внутренний суд оказался строже, чем людское порицание.

Для греческих героев такие муки невозможны. Самое страшное для них – это позор. Следовательно, вот норма жизни – можно все, лишь бы это не стало явным. Поэтому спартанский отец, отправляя сына воровать, напутствует его: «Если поймают, прибью, не поймают – похвалю». Национальным героем Спарты становится мальчик, пойманный в лисятнике и настолько стойко отрицающий свою причастность к пропаже лисенка, что терпел боль все время, когда припрятанный за пазухой лисенок разгрызал ему кожу, пока ребенок не упал бездыханным. Умер, но не сознался.

С другой стороны, ослабленное индивидуальное начало, отсутствие собственного «я», представления о самоценности превращает человека в вещь. Живую, дорогую, даже драгоценную, но вещь. Следовательно, с таким человеком можно обращаться, как с вещью: ломать, кромсать, кидать в огонь, резать на части, уничтожать, проявляя свое превосходство, демонстрируя свою силу.

Древние греки так и поступают. Терей отрезает язык своей жене Прокне, отправляет ее на половину рабынь, чтобы овладеть более юной и прекрасной Филомелой. Когда Прокне удается освободиться, она убивает своего сына, расчленяет его тело и бросает его в медный котел с кипящей водой. Сисиф соблазняет свою племянницу Тиро. Когда Тиро узнает, что им двигала не любовь к ней, а ненависть к ее отцу, она убивает двух сыновей, рожденных от Сисифа. Медея, чтобы отомстить Ясону (он собрался бросить ее и жениться на Главке), уничтожает самое дорогое для него: своих, рожденных от Ясона семерых сыновей и семерых дочерей. При этом, по свидетельству Еврипида, двух детей она убивает собственными руками, остальные погибают в огне, который возник, когда Главка надела на себя присланное ей Медеей, как будто в знак смирения, белое длинное одеяние и золотую корону.

Таким образом, ослабленное индивидуальное начало рождает другую норму поведения – кто сильнее, тот и прав. Сила – одна из самых больших ценностей античного мира. Силой и ее спутниками – хитростью, жестокостью, мстительностью, кровью наполнена мифология и история Древней Греции.

Боги – носители эталонных, идеальных качеств людей, всегда самые яркие представители ценностей культуры – воплощение силы, все превращающей в прах. Аполлон с живого Марсия сдирает кожу за то, что его игра на флейте пленяла муз так же, как звуки лиры Аполлона. Афина превращает Арахну в паука за то, что та посмела состязаться с богиней в мастерстве ткачества и вышивания, и ее работа оказалась не хуже. Боги покровительствуют сильным и мужественным героям. Зевс даже влюбляется в Медею, восхищенный ее мужественным поступком, как гласит миф.

Сила внушает восхищение и уважение не только у богов, но и у людей. Гомер, желая подчеркнуть преимущество Одиссея перед другими, говорит о нем: «Хитроумный муж». Слабость