пронзая пространство лучом разума, мы убеждаемся, что оно состоит из атомов. Атомы «видны» разуму.

Телесностью пронизана древнегреческая живопись. В ее цветовой палитре преобладали в значительной степени черный, белый, красный и желтый цвета. В вазописи чернофигурной, а позднее – краснофигурной, позволяющей вместо плоского силуэта давать трехмерное изображение фигур на вазе, используется только эта цветовая палитра. До нас не дошли произведения знаменитых художников Древней Греции, но становится понятным, почему так гордился Зевксис (конец V в. до н. э.), когда на изображенную им гроздь винограда села птица и стала клевать написанные кистью ягоды. Полная иллюзия вещественности, телесности, ее достижение – цель и идеал живописца в Древней Греции. В этой атмосфере логично появление еще одной, скорее всего, легенды. Паррасий – величайший художник античности – поспорил с Зевксисом: кто больший мастер. Зевксис изобразил кисть винограда. Прилетела птица и принялась клевать ягоды: «Посмотри, какой я мастер. Этот виноград как настоящий. Даже птица обманулась. А теперь открой занавески, посмотрим на твою картину». А занавески были написаны.

Таким образом, культ обобщенной прекрасной человеческой телесности, во-первых, выражается в телесности мышления, во-вторых, в культе прекрасного человеческого тела, в культе эротики.

Самой большой ценностью для греков было прекрасное, живое и здоровое человеческое тело. Оно было единственным мерилом, идеалом красоты и совершенства всего сущего: и богов, и космоса, и архитектурного сооружения, и скульптурного изваяния. Сама красота сначала отождествлялась с красотой человеческого тела. Впоследствии красота в своей всеобщности, как нечто выделяемое во всех прекрасных вещах, несла в себе обобщенные черты прекрасной человеческой телесности, прекрасного человеческого тела, поэтому передавалась в понятиях пропорциональности, симметрии.

Космос – обобщение прекрасной человеческой телесности. Он, как тело, занимает определенный объем, ограниченный куполом неба – надземной частью, снизу – подземельем. Подобно прекрасному человеческому телу космос симметричен. Глубочайшая часть подземелья – Тартар – настолько же удалена от непосредственно расположенного под землей Аида, насколько вершина неба отстоит от поверхности Земли. Космос – живое существо: энергия человека воплощается в беге, а энергия живого космоса – в вечном вращении. Само понятие «космос» как миропорядок у греков коррелирует с понятием «косметика» вполне человеческим.

Следует отметить различие в представлениях о космосе как обобщении человека и как его расширении. С последним мы встречаемся в китайском мифе о творении, в котором все пространство между землей и небом заполнилось разложившимся телом великана Пань-гу: глаза его превратились после смерти в Солнце и Луну, его слезы стали реками, кости – металлом и камнями, дыхание – ветром и т. д.

Ценностной ориентацией на прекрасное человеческое тело пронизаны все сферы античной культуры: искусство, мораль, религиозные культы, образ жизни греков.

Самым ярким воплощением культа прекрасного человеческого тела является античная скульптура. Позднее апологеты христианства даже отождествляли языческую культуру Древней Греции со скульптурными изображениями прекрасного обнаженного человеческого тела. В своих классических образцах древнегреческая скульптура – изваянный, спокойно стоящий, обнаженный человек, не обезображенный ни мукой, ни судорогой. Если скульптура изображает движение, то только такое, которое подчеркивает упругость мышц, красоту тела. Изваянная женщина почти всегда прикрыта одеждой, но позволяющей почувствовать привлекательность женского тела.

Установка на прекрасную человеческую телесность заставляла скульпторов придирчиво отбирать материал для будущего шедевра: предпочитали мрамор желтоватый, сквозистый и светоносный. Паросский мрамор на 3,5 мм пропускал свет, передающий теплоту человеческого тела. Беломраморную скульптуру натирали воском, чтобы «оживить» ее. Реальный человек многоцветен, и скульптура тоже расцвечивалась яркими красками. Зубы инкрустировались серебряной пластинкой, губы – медной. Размеры скульптуры были соотносимы с естественными пропорциями образа – человеческого тела.

Другое яркое воплощение этой ценностной доминанты – греческая архитектура. Господствующей формой греческой архитектуры с VII в. до н. э. стал периптер – храм, окруженный со всех сторон колоннадой. В мифологическом сознании храм – это одеяние божества, статуя которого находится в храме. Божество как бы изливает себя, воплощается в деталях храма. Колонна – это тело божества, т. е. идеальное человеческое тело. Неудивительно поэтому, что именно греческая архитектура выработала ордер – систему взаиморасположения несущей и несомой частей сооружения. Несущая часть – строго определенный ряд колонн, несомая – лежащая на них верхняя часть сооружения. При этом колонна – имитация человеческого тела: капитель, венчающая ее, – аналог головы, продольные полосы по всей длине (каннелюры) – аналогичны складкам платья.

В ионическом архитектурном ордере, классический образец которого в Эрехтейоне – одном из храмов античного Акрополя, воплощена женская красота, женственность, по выражению Витрувия. Высота ионической колонны с капителью равна восьми диаметрам основания, как рост идеально красивой женщины, который равен восьми длинам ступни. Главной особенностью капители являются закручивающиеся по обе стороны верхней части ствола крупные завитки.

В дорическом архитектурном ордере, классический образец которого воплощен в Парфеноне – другом храме Афинского Акрополя, отражена красота мужского тела, мужественность по Витрувию. Высота дорической колонны с капителью составляет шесть диаметров основания, подобно росту идеально прекрасного мужского тела, равного шести длинам ступни. Капитель проста, венчает ее гладкая квадратная плита.

Уже позднее возникает коринфский ордер. В его классических образцах, относящихся к IV в. до н. э., капитель имеет форму корзины из стилизованных листьев аканфа и завитков.

В религии также ярко проявляется культ прекрасной человеческой телесности. Греческие боги, являющиеся прообразами неба (Зевс), воды и моря (Посейдон), любви (Афродита) и т. д., сами по себе – идеальные живые человеческие тела. Все боги обладают прекрасной внешностью, даже бог смерти Танатос красив. В остальном боги похожи на людей, они неутомимы в поисках телесных удовольствий. Любвеобильный Зевс соблазнил множество нимф и смертных женщин. Персефона вела борьбу за смертного Адониса. Даже вмешательство суда, решившего, что Адонис будет одну треть года с Афродитой, другую треть – с Персефоной, а третью часть будет иметь право на отдых от посягательств богинь, не прекратило спор богинь. Афродита не выполнила решение суда. Тогда Арес, воспылав ревностью, превратился в дикого вепря и задрал Адониса на глазах Афродиты.

Красота пробуждала любовь и восхищение, что иллюстрируется мифами. Гефест, разгневанный изменой жены, выковал тонкую сеть, накрывшую любовников Афродиту и Ареса на ложе. В сети и нашел их Гефест, и решил показать их голых и беспомощных, опутанных сетью, чтобы все видели, как его бесчестят. Однако возбудил у богов только зависть к Аресу. Увы, не имеющий красивого тела был обречен на презрение, и даже смерть. Гера, родив хилого некрасивого ребенка, будущего бога Гефеста, чтобы не мучить себя жалким зрелищем, сбросила его с вершины Олимпа.

Пронизаны телесностью, эротикой религиозные культы. В центре культа Деметры, богини плодородия – страдания роженицы. Домашние культы посвящены гению – производительной силе главы семейства, в переводе с древнегреческого. Любимы были празднества в