Ба ежегодно напоминала своему семейству, что нет ничего важнее этого самого бала. На него съезжались все, кто имел хоть какой‐нибудь вес в обществе: начиная с нескольких сенаторов от штата Теннесси и заканчивая губернатором Западной Виргинии и Джессапом Уайтом, местным миллионером. Для такого маленького городка, как Бун-Ридж, это было огромное событие. Каждый новый бал должен был быть безупречным, мало того, непременно превосходить прошлогодний.

Мэр Уиппл не принимал в подготовке этого праздника особого участия. В предшествующие балу дни он допоздна засиживался в мэрии – якобы из‐за большого объёма работы, но Гретхен не раз видела, как он поздним ноябрьским вечером нетрезвой походкой бредёт по дорожке к дому, шумно прощаясь со смеющимися мужчинами в костюмах, которые его подвезли. Гретхен немного завидовала отцу: никому, кроме него, не удавалось спрятаться от дурного настроения Ба – и в то же время думала, как это печально, когда взрослый мужчина по‐прежнему побаивается собственной матери.

Всё утро девочка выполняла бабушкины поручения: начищала серебро, натирала до блеска полы, смахивала пыль в комнатах, которыми семейство вообще не пользовалось: например, в задней гостиной или в гостевых спальнях. Гретхен знала, когда нужно потрудиться, чтобы избежать бабушкиных криков. Если с утра до обеда выполнить все просьбы Ба, она оставит её в покое до конца дня. Вот почему Гретхен выбрала для встречи с Ли именно День благодарения. Вот почему она теперь тайком сбегала из дома.

Эйса лежал на полу у самой верхней ступеньки лестницы, свесив голову вниз. Он слушал музыку. Из наушников доносился оглушительный рёв бас-гитар. Единственной его обязанностью на сегодня было сгрести в кучи листву в саду – с этой задачей он справился меньше чем за час. Казалось, он вообще не обращает внимания на то, что происходит вокруг, и Гретхен даже подумалось, что можно попробовать проскользнуть мимо – велик шанс, что он не заметит. Она поднялась по лестнице, а потом, подойдя к брату вплотную, одной ногой перешагнула через его плечи и коснулась ковра кончиком кроссовки.

Эйса широко распахнул глаза.

Гретхен вскрикнула и от неожиданности соскочила на две ступеньки вниз. Тут же, будто в знак протеста, вновь вспыхнула боль в ноге, и Гретхен тихо ругнулась. Эйса сел. Его густые чёрные кудри, зарядившись электричеством от ковра, торчали дыбом. Он стянул наушники и недобро уставился на сестру.

– Ты чего это? – спросил он.

– Ты мне дорогу загородил.

– И что? – с улыбкой уточнил Эйса.

Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что Гретхен украла Книгу Ритуалов? Стал бы ею гордиться? Или начал бы снова орать и больно схватил бы за плечо, как тогда, в Гикори-парке? Ей вспомнились его цепкие, сильные пальцы и холодные, резкие слова: «Не будет никакого следующего раза».

А что бы он ответил, спроси его Гретхен прямо сейчас об Эсси Хастинг? Стал бы всё отрицать, злиться, кричать на неё? Объяснил бы, почему лгал и говорил, что не знаком с ней? Гретхен вдруг вспомнила, что Эйса никогда не отрицал знакомства с Эсси, а всё потому, что Гретхен вообще его об этом не спрашивала, – она и не думала, что такое возможно. Что же касается другого предположения Ли – о том, что они были влюблены друг в друга… Уж этого точно никак быть не может. Ли наверняка неправильно всё понял.

Гретхен так и подмывало сказать: «Я знаю твою тайну!» – но ей совсем не хотелось нарываться на гнев Эйсы, особенно теперь, когда она и впрямь его заслуживала. Нужно сперва самой разобраться во всех фактах. Погрузиться в третье воспоминание, которое хранится у Ли. А потом уже решать, что делать.

Эйса согнул колени, прижал к груди и кивнул сестре в знак того, что путь свободен. Гретхен решила, что он в очередной раз задумал её разыграть. Она была уверена, что он попытается её напугать или схватит за ногу, которая ещё не успела зажить, и лодыжку закололо от неприятных предчувствий. Но Эйса ничего не сделал. Просто пропустил её – только и всего. Благодарить она его не стала, а просто молча прошла к себе в спальню, высоко подняв голову.

– Ставлю десять баксов, что Джолин уволится ещё до бала.

Гретхен замерла, обернулась, посмотрела на брата. Что такое? Эйсу пробило на шутки?

– Н-н-ну… Да, – выдавила она из себя, стараясь победить замешательство. – Ба в этом году совсем с катушек слетела.

Эйса улыбнулся. Не привычной кривой и жуткой, а совершенно обыкновенной улыбкой.

Гретхен сделала глубокий вдох. А потом вопреки голосу разума вернулась к тому месту, где лежал Эйса, и присела рядом.

– Жаль, мы уволиться не можем, – сказала она. В снятых наушниках Эйсы едва слышно взвыла гитара.

– Угу, – отозвался он. – Жаль. Так и останемся до конца своих дней Уипплами. Никуда от этого не деться.

– Эйса… ты как‐то раз сказал, что мы прокляты. Что из‐за нас погибают люди. Что ты имел в виду?

Эйса прикусил заусенец на большом пальце:

– Да ничего. Просто хотел тебя попугать.

– А вот и нет! Ты говорил серьёзно! – не унималась Гретхен. – Ты лично знал кого‐нибудь, кто умер из‐за заклинателей? Из-за Ритуалов?

– Ой, Грет, да отстань ты от меня со своими дурацкими теориями, – простонал Эйса. – На твоём месте я бы переживал о более насущных проблемах. Например… о диких псах, которые бродят без поводков.

Гретхен залилась краской. Чувство вины вновь опалило грудь.

– Я же тебя предупреждал, – напомнил Эйса. – Камень Желаний творит что хочет. От него одни беды.

– Но мне он помог! – воскликнула Гретхен. – Я хотела, чтобы он устроил бардак в доме. К тому же никто ведь не пострадал!

Эйса внимательно посмотрел на неё и усмехнулся:

– Ну да. Точно. Никто не пострадал.

– Прости, что тебя не послушала, – сказала Гретхен. – Но у меня был на то веский повод!

– Мне плевать. Теперь он исчез?

Гретхен кивнула.

– Хорошо. Это к лучшему.

– Джолин, а где корзинки?! Джолин! ДЖОЛИН! По холлу разнеслось пронзительное бабушкино сопрано, и Гретхен с Эйсой переглянулись.

– Позже обсудим, – сказал Эйса.

– Ладно, – отозвалась сестра.

Закрывшись наконец в спальне, Гретхен задумалась о том, что только что случилось. Эйса поговорил с ней, просто поговорил, без всяких фокусов. Какие ещё чудеса ждут её дальше? Эйса ведёт себя с ней чуть ли не великодушно, Викери к ней благосклонны. Всё в этом мире шиворот-навыворот, одна Ба никогда не меняется!

На улицу Феликс не торопился, хотя заметил свет фонарика и услышал скрип двери где‐то в западной части дома. Он прождал ещё час: за это время он успел убрать со стола после ужина и перемыть посуду. Отец с господином Смерть вернулись в смотровую, чтобы перебрать недавно высушенные травы.