– Как же он тебе это сказал? Словами? По-русски?

Я задумался и удивился. И рассмеялся, чтобы скрыть смущение:

– Иваныч, ты меня уел! Вот сижу сейчас, думаю. И не знаю, что тебе сказать… То, что говорит, – это точно, звук есть. А вот по-русски ли? И только ли говорит? Честное слово, не знаю. Вернее, так – не только говорит. Что-то еще есть, чем я его понимаю. Или чем он мне объясняет.

Иваныч покачал удивленно головой и наклонился, подбросив пару поленьев в камин:

– А потом что?

– Да все уже. Вернулся в город, там меня на довольствие поставили как особо ценного кадра. За маму, получается, расплатились… Или я ее продал, это как посмотреть…

– Ну-ну! – возразил Иваныч. – Брось, ни к чему это. Не говори глупостей…

Я кивнул:

– В общем, думал я, думал, да решил остаться. Понял, что везде все равно одно и то же. А тут хоть какая-то польза от меня будет. Не в охотники же мне идти? Остался. Человека хорошего встретил – дядю Борю. Он меня вроде как под опеку взял. Учил, как в школе, по учебникам, про жизнь рассказывал. Драться научил и с оружием обращаться. Он спецназовец бывший, подполковником в отставку ушел.

– Не Приходько случаем?

– Да, – обрадовался я. – А ты его откуда знаешь?

– Да пересекались по службе.

– Расскажи!

– Нет уж, давай ты до конца уже. Моя история короткая и простая.

– Да я уже все рассказал вроде. Так и жил. Девчонку вот встретил… А она с другим сбежала. Парень этот… Его позавчера только охотники наши поймали. Она его выпустила и с ним побежала. Вот такие дела. Иду вот по их следам, а только сейчас подумал: а зачем? Что я ей скажу? Не знаю, Иваныч…

Хозяин дома вместо ответа налил нам еще по одной, мы выпили и захрустели капустой.

– Вот что я тебе посоветую, Серега… Дело житейское, как говорится. Убиваться из-за бабы это не то что последнее дело, но не стоит оно того… Подожди, дай договорить! Знаю, что ты скажешь! Так вот. Коль пришел сюда – так иди до конца, чего уж там. Тем более дальше города они все равно не уйдут.

– Почему? – вскинулся я.

– Так у нас такие же охотники, как у вас. Только что их охраной кличут. С этой стороны деревень-то почти нет: с одной стороны от дороги кряж Буньковский, с другой – речка… А с севера-то попросторнее, речка в сторону уходит да равнина начинается. Идут люди, идут. Но и с этой стороны пост, конечно, есть. Я им объяснял, но девчонка сказала, что пост они обойдут, а в городе пойдут к мэру и заявят, что хотят стать жителями Лисинска. Я пытался ее отговорить, да куда там!

– У нас такое правило действует. Если доберешься до мэра – становишься как все. Можешь оставаться и жить, и подкармливать тебя будут.

– Не, у нас такого и в помине нет. Все, кто пришел, – сразу к демону.

– Подожди… Так мне бежать надо! Наверняка они уже в городе!

– Да сиди ты! Куда тебе спешить? К демону по вторникам водят. Еще два дня в запасе, не считая сегодняшнего.

– А! Ну, ладно… Иваныч, а с кем там поговорить? Ну, к кому обратиться?

– Да не с кем там разговаривать! Уроды одни!

Он помолчал, успокаиваясь, потом неохотно сказал:

– К мэру нужно идти, все равно больше там никто ничего не решает.

– А кто он у вас?

– Не у нас, а у них, – недовольно отмахнулся Иваныч. – Уголовник бывший.

– Во, блин. И у нас. Законные руководители не держатся?

– А какая разница? Да и не известно еще, кто из них законный…

– Это верно. Так как зовут мэра вашего?

– Петька Дрын. Петр Иванович Дранников.

– На тебя сослаться можно?

– Можно. Только толку от этого не будет.

– Понял. Ладно, я по обстановке…

– Да, это лучше всего. Ни на кого не надейся.

– Так а сам-то ты, Иваныч? Как тут оказался?

– Да просто. Выжил, вот и весь сказ, – невесело рассмеялся хозяин. – Повезло, как и тебе. Я же местный, из этих самых Моченых Дворов. В Екатеринбург как раз перевелся служить, думал, перед пенсией тут немного связи налажу… Дом-то я еще раньше начал строить, все деньги в стройку вбухивал…

– Подожди, ты сказал служить? Военный, что ли? Или спецназ, как дядя Боря?

– Почти, – ухмыльнулся Иваныч. – Фээсбэшник я, Серега. В больших чинах ходил, аж до полковника дослужился. В те времена наша служба ценилась.

– Да я, если честно, ничего об этом и не знаю.

Иваныч кивнул:

– Да оно понятно. Федеральная служба безопасности. Как бы тебе попроще объяснить? За безопасностью страны следили.

– Разведка, что ли?

– Ну, почти. Внутри страны.

– Понятно…

– Да не ври, – отмахнулся Иваныч. – Ничего тебе не понятно, коли мальцом перед Первой Карой был. В общем, так получилось, что я в Екатеринбурге был, когда все случилось. Повезло, вон прям как тебе. В тир пошли пострелять с мужиками. А он в подвале. Здание управления-то разнесло у нас, еле выбрались. А в это время я и семью потерял…

– Как? И откуда знаешь?

Иваныч наклонился и выколотил трубку о каминную решетку.

– Бери еще, – подвинул он мне жестянку с табаком и принялся набивать трубку. – Откуда знаю? Ко мне они летели из Москвы. Я к тому времени уже квартиру получил, вещи почти все перевез. Да их вот ждал. Жена и дочка. В воздухе они были, так что никаких шансов, как понимаешь.

Я хлопнул его по плечу. Иваныч глубоко вздохнул, глядя невидящими глазами в огонь, потом встрепенулся:

– Ладно. Все равно уже ничего не вернешь. Отгоревал я свое, а вот так иногда вспомню и выть хочется… Ну, покрутился я в Екатеринбурге аж до Второй Кары. Все пытались связь наладить с Москвой, что-то организовать.

– И что? – заинтересовался я.

– Да ничего. Какая там связь? Ни спутников, ни ретрансляторов – все камнями этими побило. Кабели пробовали прозванивать – так наземные станции тоже разрушены. Через военные рации выходили на связь какое-то время, пока аккумуляторы не сели… У нас же все на электричество завязано было. Какое-то время держались – генераторы использовали, выкручивались по-всякому. Да только наши боссы попытались власть удержать в городе – такая бойня началась, что куда там твоей Каре! Я немного другими вещами занимался, но нас тоже зацепило, пришлось бежать из города. Некоторое время еще в одной части воинской под Екатеринбургом работали, но там совсем плохо – ни топлива, ни людей… А после Второй Кары и появления демонов, когда стало ясно, что Москва нам уже не помощник, я плюнул на все и ушел сюда.

– Ушел? Это же пятьсот километров с хвостом?!

– Шестьсот двадцать, – спокойно сказал Иваныч.