— Неплохо бы с ним сыграть несколько сетов! — вдруг рассмеялся дед Мазай. — Давно я мяча не гонял… Уговорил! Почему бы не развеяться на корте?

— Встреча должна быть конспиративной, — предупредил Сыч. — Так лучше и для тебя, и для него.

— Ах да! Я же опальный генерал!

— Не поэтому… Он будет знать только твою новую фамилию. Я боюсь утечки информации. На кортах бывают разные люди…

Первая встреча с Завлабом произошла у генерала в условиях весьма экстравагантных и неожиданных. В августе девяносто первого года, когда вокруг Дома Советов стояли танки, исполняющие роль «горчичников», оттягивающих внимание публики, спецподразделения просочились во дворец, рассредоточились на исходных позициях и ждали команды к штурму. Разведка «Молнии» под самыми разными прикрытиями с оружием в руках облазила все девятнадцать этажей. Делать это было просто: по коридорам с автоматами бродили даже известные французские музыканты. Натомившись в ожидании приказа, генерал сам отправился посмотреть дворец изнутри, поскольку знал его лишь по схемам и ни разу не бывал в залах. Он обвешался фотоаппаратами, взял диктофон, портативную радиостанцию и, принарядившись соответствующим образом, поднялся на третий этаж, где особенно много колготилось народу. Ходил, снимал, брал интервью, прикинувшись испанским журналистом, вздымал кулак — «Но пасаран», ел в буфете сосиски, на шестом этаже пил пиво, просил хлопцев с автоматами попозировать и однажды, переходя из одного крыла в другое бесконечными коридорами, попал не на ту лестницу и заблудился. И тут заметил Завлаба, который тоже метался взад-вперед и не мог найти выхода.

— Товарищ! Товарищ! — закричал Завлаб, бросаясь к генералу. — Где здесь лифтовый холл!

Запомнились его глаза, бегающие, испуганные, как у кота, попавшего в чужой дом. Генерал заговорил с ним по-испански, спрашивая, что он хочет, затем по-французски, по-английски. Завлаб только отрицательно мотал головой и топорщил усики.

— Не могу выйти! Не найду выхода, понимаете? Лифтовый холл? Холл!

Генерал вскинул фотоаппарат, однако Завлаб замахал руками и убежал по коридору.

— Но пасаран! — вслед ему крикнул дед Мазай, подняв кулак.

Вторую встречу Завлаб назначил через два дня после разговора с Сычом. Из соображений конспирации определил место — в семь утра в Измайловском парке. Сыч выставил наружку и сам привез генерала. Завлаб прибыл точно в условленный час, оставил телохранителей в машине и смело приблизился к парковой скамейке, на которой сидел дед Мазай. Испуг девяносто первого года так и остался в его глазах, разве что образ жизни сделал Завлаба немного вальяжным и самоуверенным молодым человеком. Теперь он говорил негромко, почти без эмоций, поскольку, наверное, изучил-таки коридоры власти…

Гарант безопасности и посредник этой встречи полковник Сыч в спортивном костюме делал разминку в пределах видимости.

— Господин Барклай-де-Толли? — спросил Завлаб. — Здравствуйте.

— Честь имею, — генерал встал, кивнул сдержанно.

— Будем говорить здесь или прогуляемся по дорожкам?

— Как угодно.

Завлабу хотелось подышать утренним воздухом, совместить приятное с полезным. Он был по плечо генералу, поэтому шагал быстрым коротким шагом.

— Мне рекомендовали вас как специалиста по формированию специальных подразделений, выполняющих диверсионно-разведывательные задачи.

— Да, я занимался этими вопросами, — сказал генерал. — В последние двадцать лет.

— Очень хорошо. Наш разговор строго конфиденциален, — предупредил Завлаб. — Есть необходимость сформировать подразделение, способное выполнить целый комплекс задач… скажем так, за пределами России, В среде иной культуры, языка, обычаев и традиций. Реально ли создать такой спецназ, который бы мог незаметно проникнуть на территорию… допустим, иностранного государства, а точнее, в столицу этого государства, провести тщательную разведку сил, средств и возможностей гарнизона охраны правительственных учреждений и институтов. Затем, применяя современные средства ведения боевых действий, блокировать воинский контингент, внезапным штурмом захватить… к примеру, президентский дворец и арестовать представителей всех ветвей власти, включая главу республики.

— И совершить государственный переворот, — добавил генерал.

— Ну, если хотите — да, — согласился Завлаб. — Это реально?

— Реально, — мгновенно ответил дед Мазай. — Но прежде следует четко определиться в сроках подобной операции и ее целях, чтобы организовать политическое обеспечение.

— Политика — компетенция других специалистов, — возразил он. — Я хочу услышать от вас мнение профессионала по поводу формирования специального подразделения, причем состоящего не менее чем из ста человек.

К этой встрече он готовился и теперь старался говорить, используя терминологию и обороты завзятого стратега геополитики.

— А почему из ста? — спросил генерал.

— Это разумное число, когда можно действовать конспиративно… Итак, я понимаю, потребуется определенный подбор людей, обучение, моральная подготовка плюс большие материальные затраты, оружие, специальное оснащение и техника. Я бы вас попросил, господин Барклай-де-Толли, изложить все это в подробной записке. Неверное, вы изучали опыт других стран в этом вопросе и располагаете специальной информацией. А сейчас мне бы хотелось узнать, сколько времени необходимо для этого? Ориентировочно?

— Чтобы написать записку со всеми выкладками — неделя, — ответил генерал.

— Нет, я спрашиваю о сроках, за которые можно сформировать специальное подразделение.

— Дня три, максимум — четыре. Завлаб остановился, вскинул голову. Глаза его на миг замерли.

— Вы что, шутите?

— Не шучу, — спокойно проронил генерал. — Такое подразделение есть. И называется оно — «Молния». Вернее, было… Расформировано в конце девяносто третьего, после известных событий.

— Было?.. Странно!.. Расформировано? — растерянно забормотал он.

— На этом свете все уже было! Все придумано, изобретено…

— Расскажите мне… о «Молнии»! — потребовал Завлаб и сел на скамеечку. — Почему о ней никто не знает?

— Кому было положено — знали, — дед Мазай по-стариковски вздохнул и нехотя изложил основные данные по спецподразделению. Собеседник отчего-то чувствовал себя обманутым и оскорбленным. Должно быть, на теннисном корте уже не оставалось людей, посвященных в недавние государственные тайны. Новый набор политиков начинал с нуля, и всякая мысль, рожденная в их головах, казалась им, вероятно, гениальной. Так чувствовали себя на земле дети Адама и Евы, родившиеся от греха родителей.

Рассказывая о «Молнии», генерал неожиданно подумал, что не следует посвящать этих государственных людей во все тонкости диверсионно-разведывательной работы, ее тактики и стратегии. Пришедшие управлять огромной страной, недоученные ученые, завлабы, заочники, воспитанные на литературе о суперменах, могли войти во вкус и впоследствии решать вопросы геополитики силой кулака. Печальный опыт был известен всему миру. В тридцать третьем к власти в Германии пришли десятиклассники, прошедшие школу штурмовых отрядов…