– Значит, если я освобожусь… – начала я, хватаясь за волосатое предплечье доктора Розена обеими руками. Я наклонялась к нему, пока между нашими лицами не осталось меньше 30 сантиметров. Я хотела, чтобы он закончил предложение. Что бы он ни сказал, я собиралась поймать его на слове.

– Вы узнаете, что такое настоящие отношения.

– Вы можете позволить себе получить с ним оргазм?

Доктор Розен и утренняя группа ждали от меня ответа. Прошло три месяца после разрыва отношений с Джереми и две недели с начала моего игривого романчика со стажером из «Скаддена», который стремился к предложению постоянной работы.

– А разве это не противозаконно? – спросила я. – Мне не полагается укладывать в койку претендентов на работу.

– Ты сама законник, – заметила Нэн.

– Я не занимаюсь сексуальными домогательствами.

– Очевидно, занимаешься.

Я познакомилась со Стажером за ужином, который фирма устраивала в суши-ресторане. Пока вокруг нас текли реки тунца и унаги, я позволила ему рассыпаться в комплиментах моим глазам и намекать, что его сексуальная доблесть вышибет из меня мои гребаные мозги. Он был таким мальчишкой – задиристым, гибким и беспардонно сексуальным в своих дизайнерских джинсах и хипстерских теннисных туфлях Adidas. Ему было на шесть лет меньше, чем мне, но он казался еще младше. Мальчик гонял на папином новеньком внедорожнике «лексусе» еще в старших классах и ходил на подготовительные курсы для сдачи выпускных экзаменов. Еще никогда не работал на полную ставку. Я разрешила ему проводить меня домой после ресторана, думая, что такой живчик, как он, ни за что не сможет пробиться сквозь невидимую преграду, которая ограждала от меня сексуально живых мужчин. Но он перемахнул через нее, даже не заметив, и в какой-то миг, когда он прижался своими губами к моим под погасшим фонарем на Кларк-стрит, я приоткрыла рот и приняла поцелуй. Пока его губы нежно терлись о мои, между моих ног прострелила молния и в один момент испарила мой интерес к чему бы то ни было, кроме наших губ.

На следующий день он раздобыл мой личный электронный адрес. Это был потрясный поцелуй, писал он. Я не призналась, что не спала всю ночь, думая о нем. Я не призналась, что все мои конечности звенели от жажды деятельности – до сих пор, спустя пятнадцать часов. Я не призналась, что пропустила завтрак, а обедать пошла только в три часа, потому что смаковала воспоминания об этом поцелуе. Вот что я написала: Случались у меня и получше. Вкусная ложь, которая побудила его пообещать, что он будет лучшим из всех, кто у меня был. Докажи, потребовала я.

Доктора Розена законы о сексуальных домогательствах нимало не смущали.

– Итак? Вы позволите себе получить с ним оргазм?

Да, я отчаянно желала уложить Стажера в постель и позволить ему сдержать все обещания. Я хотела, чтобы он слизывал мой мед, пока над Чикаго не встанет солнце. Но я также хотела настоящих отношений, таких, типа, «и в супермаркет по выходным мы тоже ездим вместе». А этот парнишка не казался тем типом, который оценит женщину в пижаме, с лицом, покрытым кремом от прыщей, после шестнадцатичасового рабочего дня. В своем третьем сообщении он признался, что подозревает себя в бисексуальности и недавно нюхал кокаин в Майами.

– Можете трахнуть его и выяснить, – предложил доктор Розен.

Тото, мы больше не в католической школе![39]

* * *

Наше первое свидание состоялось в понедельник вечером, через пару дней после того, как Стажер принял предложение «Скаддена», так что я больше не нарушала законы о домогательствах. Весь понедельник у него были занятия, поэтому он подъехал к офису в своем сияющем черном «лексусе» после семинара по конституционному праву. Открыл передо мной дверцу, как лакей. В машине не было ни пятнышка – блестящая черная кожа, чистые держатели для стаканчиков и стереосистема, которая освещала приборную панель.

– Я обычно вожу девушек в ресторанчик Jane’s в Бактауне, а потом в местный бар, но тебе полагается обслуживание по высшему разряду.

У него была лукавая улыбка. Он уже успел продумать это свидание лучше, чем любой мужчина, который когда-либо планировал провести со мной время.

Он повез меня в бистро на Гранд-стрит. Я сочла его хитрецом и бабником, каким он совершенно точно и был, но под безудержным сексуальным бахвальством пряталось искреннее восхищение правовой этикой и границами гражданских свобод. Его лицо смягчала неподдельная нежность, когда он рассказывал, как впервые взял на руки свою маленькую племянницу. Он потерял в моих глазах баллы за то, что голосовал за Джорджа Буша, но отыграл парочку, когда упомянул терапевта.

– Это же не доктор Джонатан Розен, правда?!

Он отрицательно покачал головой. Слава Богу!

К последней ложке тыквенного супа я была готова войти с ним в полный режим Лютера Вандросса. Он задел мою лодыжку ступней, и я снова ощутила тот жар между ног. Отделяя вилкой кусочки сибаса, я думала только об одном: «О Боже мой, у меня сегодня будет секс!»

Когда принесли счет, он вытащил бумажник и сунул в кармашек кожаной папки черную карточку American Express. Вписал сумму чаевых, поставил нечитаемую подпись с росчерком и поднялся.

– Пойдем отсюда.

Он протянул руку, и я ухватилась за нее. Его многозначительная улыбка сказала, что у него нет намерения всю ночь играть в видеоигры.

По дороге к себе домой он расспрашивал меня о Техасе так, словно это был какой-то экзотический регион космического пространства.

– Он плоский, жаркий и консервативный, – сказала я.

– А евреи там есть?

– Немного. Моя учительница балета была французской еврейкой. А что?

– Мы, евреи, всегда думаем о своем процентном соотношении.

Тогда я в первый раз услышала о религии Стажера. И представила самодовольную улыбку сами-знаете-кого, когда до него дойдет, что он рекомендовал мне получить оргазм с евреем. Мамэле, я так горжусь вами!

Не успели за нами закрыться двери лифта, Стажер зацепил пальцами шлёвки моих джинсов и притянул к себе. От него пахло чистым бельем и чем-то пряным, вроде корицы. Он целовал меня так, будто изголодался по мне, и я отвечала не менее страстно, целуя в ответ. Когда его ладони накрыли мои груди, я застонала от наслаждения, пронзившего меня сквозь единственный лифчик.

Я чувствовала себя такой свободной! – казалось, молекулы воздуха танцевали между нами, празднуя мое освобождение. Я скользнула рукой под его рубашку, а он придвинулся ближе. Ощущение было просто волшебное – мужчина тянется ко мне, бодрствует ради меня, испытывает голод по мне.