– Стекло подними, ушки чтоб не надуло! – скандировала Людмила Анатольевна.

Анна Кондратьевна улыбалась с крыльца.

«Газель» выехала на Плющиху, играло радио, шофер что-то говорил, Варя отвечала, кивала и улыбалась, но не слышала ни слова: мысли были поглощены мучительным ожиданием встречи с Викой.

Девушка с бьющимся сердцем ступила на лестницу, как обычно холодную и прокуренную. Рассеянно поздоровалась с коллегами, судорожно сжала ручки сумки, завидев фигуру в черных джинсах и футболке. Но это оказалась не Вика.

– Время кто-нибудь знает? – спросила одна из курильщиц. – Зеленцовой сегодня не будет, орать некому, так что следите за часами!

– А что с Викой? – удивилась Варя.

– Наверное, ребенок заболел, точно не знаю, не сама с ней разговаривала: из бухгалтерии передали.

Варя с облегчением вздохнула и пошла в гримерку: «Слава богу, Вики нет. Да, я знаю, рано или поздно мне придется столкнуться с ней нос к носу, но лучше не сегодня: я морально подготовлюсь, настроюсь, проиграю ситуацию… К тому же завтра я буду уже без Джульки, это развяжет мне руки, разговаривать станет легче. Собственно, нам и говорить не о чем: Зеленцова ясно дала понять – она оставляет мне ребенка вместе с полисом!»

– Да, маленькая?

Джульетта весело дрыгнула ножками, Варя расцеловала теплые, слюнявые щечки, вдохнула нежное детское дыхание, схватила крошечный кулачок и счастливо сообщила:

– Чья ручка? Съем-съем сладкую ручку!

Малышка смеялась, пока костюмер переодевала ее в ползунки с начесом и байковую рубашечку, обворожительно раззявила ротик на бессмысленное «тю-тю, тю-тю!» режиссера, трогательно раскрыла глазки перед камерой, не удивилась оранжевой соске из «советской» аптеки и стала украшением эпизода.

– Да-а, нам всем надо учиться у детей! – глубокомысленно заметил режиссер и поправил браслет «от давления».

После короткого перекура Джульетту снимали «на прогулке в парке». Варя побежала на улицу – заказать кафе для съемочной группы: где-нибудь поблизости, чтобы можно было отметить первую зарплату прямо после работы.

Старожилы порекомендовали китайский ресторанчик в двух шагах от студии, на Сущевке.

Варя, как была, в гриме и платье из «модного» польского ворсолана с люрексом, пошла вверх по переулку.

Город остывал после длинного тяжелого рабочего дня. Поникли осоловевшие от жары молодые рябинки, размякла заплатка свежего асфальта, и Варины каблуки оставили вмятины. Летнее кафе-павильон пахло дешевым пивом и потом, совсем как работяга, сидевший с бутылкой под плетями пластикового плюща.

На углу Варя обнаружила круглосуточный супермаркет: через раскрытые стеклянные двери розово-голубым пятном виднелся отдел товаров для новорожденных.

Девушка вошла внутрь, провела рукой по висящим одежкам и, сияя, сообщила поспешившей на помощь продавщице:

– Мне, пожалуйста, вот такой костюмчик для дочки: рост у нас шестьдесят три сантиметра, вес – четыре килограмма триста пятьдесят граммов.

На улицу она вышла с ярко-розовой бумажной сумкой. В сумке лежали крошечный сарафанчик салатного цвета и такая же шляпка.

Ликуя и размахивая покупкой, Варя дошла до китайского ресторана и, не откладывая в долгий ящик, уплатила аванс за аренду кабинета на двенадцать человек.

Назад, в цех, прибежала перед самым перерывом: через пару минут павильон открыли, и ассистент режиссера вынес и с облегчением передал в руки матери маленькую артистку – девочка устала и начала плакать.

Варя вскипятила воды, развела смесь, принялась трясти бутылочку, время от времени деловито прикладывая ее к щеке:

– Еда для младенцев, Джулечка, должна иметь температуру тела матери. Ой, горячее молочко!

Джульетта обиженно хныкала и не желала ждать.

– Нет, Джуля, в холодильник ставить нельзя, лопнет. И под холодной водой тоже расколется: помнишь, в комнате матери и ребенка у одной нехорошей бутылочки отвалилось донышко, и вся кашка – бух! Потому что бутылочки из стекла. Скажи: сте-кло! Дзинь-дзинь!

Джульетта заорала.

Варя положила малышку в колыбельку, зашла в душевую и подставила рожок под струю прохладной воды.

– Сейчас, маленькая, потерпи, моя золотая! Давай мама тебе песенку споет: «Спят усталые игрушки…» – прокричала девушка.

Малышка замолчала.

– Молодец, хорошая девочка! – похвалила Варя, вышла из душа, выключила свет и поглядела на диван: колыбельки не было.

Она сжала бутылочку и растерянно оглядела комнату.

На стуле сиротливо стоял розовый пакет с новой одежкой, а в зеркале отражалась щель приоткрытой в черный коридор двери.

Варя спустилась этажом ниже, в холл – он был пуст. Подвезли обед, сотрудники разобрали пластиковые контейнеры с едой и разошлись в комнаты отдыха и служебные кабинеты.

Варя заглянула в костюмерную: костюмер пилила пластмассовым ножом курицу и что-то говорила уборщице, державшей у подбородка бумажную тарелку с рисом.

– Приятного аппетита, – кивнула Варя. – Джульетта не у вас?

– Нет, – ответила костюмер.

– Ее Вика забрала, – сообщила уборщица. – Только что с сумкой переносной убежала, сказала: погулять пойдет с малышкой. И правильно, в студии-то духота, дымина, а ребенку воздух нужен.

«Нет, – взмолилась Варя. – Этого не может быть… Она не могла! Не могла!»

Девушка побежала на улицу. Плохо освещенный двор был уставлен машинами, пахло бензином и горячим маслом.

Вики нигде не было.

Варя вновь взлетела по лестнице, пробежала по коридору, заглянула во все двери. Сотрудники ели свои порции курицы с рисом, пили чай, смеялись и болтали.

Варя толкнулась в бухгалтерию: из-за запертой двери доносились голоса.

Она принялась стучать.

– Что такое? – недовольно спросила Эмма Исаковна и открыла дверь. – Ах, Варечка, это вы? А мы тут решили перекурить и заперлись от пожарных.

– Извините, я на секунду: вы не видели Вику? Я ее найти не могу, все обежала.

– А Вика уволилась.

– Как уволилась? Когда?!

– Да только что приходила, сказала, уходит с работы с сегодняшнего дня.

– Почему уходит?!

– Что-то с ребенком связано, кажется, няня ушла, не с кем его ночами оставлять. Я не вдавалась в подробности, в последнее время Виктория нас всех утомила своим характером, артисты жаловались на грубость, в общем, удерживать ее никто не собирался.

Варя молча кивнула и пошла прочь.

Она долго бродила по студии, заглядывала во все закутки и каморки, но в глубине души знала: Джульетты здесь нет.

Кто-то дергал Варю за ногу, тянул за плечо, но она не могла вырваться из трясины сна.