Был круг людей помогавших осуществить пропагандистский проект Альбера Тома. Причем все участники этого проекта поддерживали Февральскую революцию. Их цель заключалась в том, чтобы совместить революционное содержание с патриотизмом, как это делал в своих лекциях В.Д. Плетнев[500]. Речь, по сути, шла о революционном оборончестве эсеровского толка.

Подчеркнем, что эта идеология не противоречила установкам Временного правительства. Она полностью соответствовала взглядам военного министра А.Ф. Керенского, готовившего русскую армию к наступлению. В рамках этой подготовки и с ведома Керенского создавались ударные добровольческие части и разного рода военизированные структуры[501].

В определенном смысле Корнилов мог стать олицетворением идеологии революционного оборончества. Именно поэтому с подачи эсера Б.В. Савинкова и с согласия эсера А.Ф. Керенского он в июле 1917 г. назначен верховным главнокомандующим. Причем его главными политическими советниками стали эсеры Савинков и Филоненко. Правда, они не поддержали «Корниловский мятеж». Главным «идеологом» Корнилова в августе 1917 г. стал В.С. Завойко. Однако можно ли назвать его взгляды «правыми» и «контрреволюционными»?

Наиболее полное их изложение содержится в документе под названием «Показание ординарца генерала Л.Г. Корнилова прапорщика В.С. Завойко»[502]. Это рукописный текст в 135 листов. Он датирован 6 октября 1917 года и находится в Государственном архиве Российской Федерации в фонде Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства по делу Корнилова. По существу, это вовсе не показания, а смесь политического памфлета и мемуаров, содержащая многочисленные историософские отступления.

Большая часть этого документа опубликована в двухтомнике «Дело генерала Л.К. Корнилова»[503]. Однако составители данного издания исключили из текста несколько фрагментов, которые на наш взгляд чрезвычайно важны с исторической точки зрения. Наиболее крупный фрагмент показаний Завойко, выпущенный составителями «Дела Корнилова» (36 листов), посвящен проектам реформ в разных областях внутренней и внешней политики, предлагавшихся ординарцем Корнилова. Он является цельным произведением, характеризующим взгляды корниловского окружения в августе 1917 года. Этот фрагмент был опубликован нами в журнале «Исторический архив»[504].

На первое место среди своих реформ Завойко поставил «Проекты мероприятий в области военного строительства и возрождения боеспособности армии». Он предлагал преобразовать деление армии на дивизии, что позволило бы «расформировать на законном основании целый ряд полков, зарекомендовавших себя с особо отрицательной стороны и освободить значительное количество отличных офицеров, в которых армия столь остро нуждается». Кроме того Завойко считал необходимым «ввести особый дисциплинарный устав с точно определенными наказаниями за всякий проступок всех воинских чинов, начиная с генерала и кончая солдатом» и «точно определить пределы компетенции комитетов и комиссаров с установлением для всего личного персонала строгой ответственности»[505]. Обратим внимание, что советник Корнилова считал необходимым сохранение двух важнейших институтов армии революционной России – комитетов и комиссаров.

Характерно также, что, обосновывая необходимость продолжения войны, Завойко использовал революционную фразеологию. Он заявил о своем убеждении, что без победы в войне нет «возможности какого-либо государственного строительства на демократических началах». При этом ординарец Корнилова обращался к примеру революционной Франции: («Не потоками речей и громом рукоплесканий Великая французская революция вырастила в Европе первые зачатки свободы, а славою исторических побед и всенародным самопожертвованием»[506]). Иными словами он и использовал ту же риторику, что и многие члены Временного правительства.

При составлении проекта решения аграрного вопроса Завойко опирался на предложения профессора Московского университета, историка Алексея Ивановича Яковлева (1878–1951), сына чувашского просветителя И.Я. Яковлева, специалиста по социально-экономической истории Руси и истории русского крестьянства.

Согласно этому проекту земли частновладельческие (свыше 100 десятин), монастырские, кабинетские и казенные выкупались государством. Этот государственный земельный фонд предназначался для нарезки на отрубные участки площадью от шести до пятнадцати десятин и безвозмездного распределения между всеми солдатами «беспорочно и доблестно прошедшими военную службу на позициях, защищая родину, и семьями убитых воинов». Отчуждению не подлежали земли частных землевладельцев, которые «местными особо созданными учреждениями будут признаны имеющими промышленное значение, обслуживающие заводы и высококультурные хозяйства, являющиеся рассадниками племенного скота, лошадей или вообще высокой сельскохозяйственной культуры, соответствующей местным условиям»[507].

Аграрный проект Завойко – Яковлева оставлял широкую возможность для сохранения помещичьего землевладения и лежал в стороне от основного русла аграрной политики Временного правительства. Не принимал Завойко и широко практиковавшиеся революционными властями меры по государственному регулированию экономики (хлебная монополия, сахарная монополия, введение твердых цен на мясо и яйца). В своем проекте советник Корнилова выступал в качестве убежденного поборника «личной инициативы, самодеятельности и предприимчивости». Он предлагал «немедленно уничтожить все продовольственные комитеты», «поставить крест на хлебной монополии» и «объявить свободную торговлю»[508].

Однако будучи яростным противником «государственного социализма» Завойко считал, что его здание начали строить не в феврале 1917 г. – оно, по мнению советника Корнилова старательно возводилось ещё «прислужниками царизма», а «ныне настойчиво достраивается его преемниками в лице правящей демократии»[509]. Таким образом, никакой тоски по дореволюционному прошлому у Завойко нет и в области экономики в целом.