— Извините, что заставили вас так долго ждать, — как будто бы ничего не заметив, спокойно произнес Володька. — У нас было неотложное дело. Но теперь мы можем продолжить нашу беседу. Надеюсь, вы уже подумали над нашим предложением.

Володька остановился у своего стола и внимательно посмотрел на Андриенко. Я стояла в стороне у окна и с любопытством следила за нотариусом. Он явно колебался, не зная, как ему поступить. Стало быть, наша уловка сработала, и на этот раз все вполне может получиться.

— Хорошо, — как-то уж очень серьезно протянул Максим Викторович. — Я все расскажу. Только вы меня сразу же отпустите. Я ведь еще буду нужен для дачи показаний в суде.

— Ну вот и ладненько, — присаживаясь и сразу извлекая из ящика стола диктофон, улыбнулся Киря. — Можете начинать.

— А это зачем, — кинув взгляд на записывающее устройство, спросил Андриенко.

— Для порядка, — равнодушно откликнулся Володька. — Чтобы не записывать показания от руки.

Это объяснение, видимо, устроило Андриенко, и он, немного поерзав на стуле, наконец, перешел к той главной части, которую мы с Володькой так ждали. Вздохнув, он произнес:

— Да, это я рассказал Маляру про завещание старика Баулова.

— Ну, это мы уже знаем, — повел плечами Кирьянов. — Интересно другое: зачем вы это сделали?

— Зачем? — Андриенко поерзал на стуле. — Срочно нужны были деньги. Задолжал огромную сумму, вернуть требовалось срочно, иначе пошли бы большие проценты. Взять деньги было неоткуда, ну я и хотел занять у Жоры. Тот согласился дать только часть, но часть меня не устраивала, и я решил предложить ему сделку…

— Ознакомить с завещанием Баулова, — догадалась я.

— Верно. Я сообщил, что знаю что-то, что может сделать его в недалеком будущем еще богаче, если он будет поддерживать отношения с одной своей родственницей. О ней я действительно услышал от Сергея, когда он вспоминал дни ушедшие. Ну, в общем, Жорик этим заинтересовался, и я дал ему копию.

— А деньги?

— Деньги я ему, конечно, вернул, но без каких-либо процентов и даже не все. Часть он мне даже простил. А больше я ничего не знаю.

— Когда именно все это произошло? Я имею в виду ваш разговор о завещании? — снова спросила я.

— Да давненько уже. Около двух лет назад… — Максим Викторович выдержал паузу, а затем продолжил: — Вот видите, я совершенно ни в чем не виноват. Я с самого начала об этом и говорил. Это они сами придумали и сделали, а меня еще и обвиняют. Гниды! — бросил он в сердцах.

— Почему вы отказывались сразу обо всем нам рассказывать?

— Потому что испугался, — недолго думая, ответил Максим Викторович. — Вдруг вы меня просто на понт взять хотели. Я знаю, у ментов такое часто практикуется. Вдруг вы ничего не имеете и только и ждете, когда я все расскажу, чтобы их начать ловить. А мне жить еще охота. Если бы они узнали, я бы оказался в опасности.

— Так, значит, вы уже в курсе того, что случилось? — спросил Киря.

— Если вы насчет смерти Сергея, то конечно, — кивнул Андриенко. — Мне сообщили, но на похороны я не пошел. Я ведь догадался, что это была не случайность.

— Что ж, все с тобой ясно, — сухо произнес Кирьянов и, подняв трубку телефона, вызвал по внутренней связи конвой.

— А что, меня разве не отпустят? — очень удивился этому Андриенко.

— Пока нет, — сказал ему Киря. — Для начала мы должны проверить все ваши показания и только потом решим, как с вами быть. Придется посидеть немного.

— Ну если только немного…

Двое внушительного вида парней вывели спокойного Максима в коридор и захлопнули за собой дверь. Кирьянов посмотрел на меня и тяжело вздохнул.

— Что ж, посмотрим, что на это теперь скажет Маляр. Сейчас и узнаем, что да к чему.

Жору Маляра привели практически сразу же, как только Володька сбегал за делом, заведенным по поводу ранее произошедшей аварии. Запрос на него он успел сделать еще до начала бесед с обоими задержанными.

Сейчас же Киря позволил Маляру сесть на стул и включил сделанную ранее запись нашего допроса Максима Викторовича, прокрутив только ту часть, где мы немного приврали про его собственные показания. Мужчина выслушал все это молча и неподвижно, внимательно вслушиваясь в каждое сказанное товарищем слово. А когда Киря отключил диктофон, усмехнулся.

— Ну и зачем вы мне это дали прослушать?

— Затем, чтобы вы поняли, что в ваших же интересах пойти нам навстречу и честно поведать, что и как было. Вы не думайте, уважаемый, — Киря кашлянул, но тут же собрался и продолжил, — что это единственное, что у нас есть против вас. Мы только что запросили результаты и данные по той аварии, и, как я вижу, нашлись свидетели. Причем один утверждает, что может довольно точно описать, как выглядел водитель. Кстати, мы уже послали им вашу фотографию и вот теперь ждем результатов. Как думаете, какими они будут?

— Ваш свидетель может заблуждаться.

— Вполне допускаю и это, но, поскольку вы кое-чего не знаете, смею вас заверить, что заблуждаться может лишь один человек, но никак не несколько.

— К чему вы клоните? Говорите точнее, — попросил зевнувший Маляр.

— К тому, что во время той аварии позади машины Бауловых ехала наша с вами общая знакомая, Иванова Татьяна Александровна, — Киря указал на меня. — И это именно она тогда вызвала милицию и «Скорую». Могу показать протокол, если не верите.

— Так что ж вы тогда так долго меня искали? — вновь усмехнулся Маляр. — Если знали, кто виноват, почему тянули резину?

— Пытались разобраться в мотивах, но теперь они нам ясны.

— И что требуется от меня? — невинно полюбопытствовал Маляр.

— А сам ты не догадываешься, да? — выкрикнула я раздраженно. — Может, хватит уже из себя невинную овечку строить. Ничего он не делал, ничего не знает. Все равно твои старания теперь пошли прахом: Баулов переписал завещание.

Как ни старался Жора это скрыть, но я заметила, что в его глазах мелькнули страх и разочарование. Похоже, что я задела его больное место, и, решив на этом не останавливаться, я торопливо продолжила:

— Теперь ни твоей родственнице, ни ее сынку, никому ничего не достанется. Вы зря старались. Баулов отдает все какой-то больнице. Нелепо, верно? Вы целились одним броском убить всю семейку сразу, а ничего не вышло. Да и потом все пошло наперекосяк. Убрали Оксану, а до старика очередь не дошла. Можешь быть уверен, теперь вы все трое его стараниями очень надолго угодите в камеры. Баулов не простит смерти своего сына. А виной всему ваша нетерпеливость — поскорее захотелось из пешек в дамки?

— Да пошли вы все! — огрызнулся задержанный. — Какого черта вы вообще полезли в это дело, частный детектив? Я мог бы заплатить вам больше…

— Но вы ведь даже не предложили, — поймала его на слове я. — А предложили бы, может, я бы еще и подумала.