— Конечно! — вежливо ответил Король Неба. — Я много о вас слышал: Феликс Кардона, знаменитый испанский летчик.

— Не достигший и десятой доли известности героического Джимми Эйнджела, — ответил вновь прибывший. — Правду ли говорят, что несколько лет назад вам удалось приземлиться на вершину Священной горы МакКрэкена?

— Правду.

— И теперь вы снова ее ищете?

— Это так.

— Что вам известно о шотландце?

— Скончался два года назад.

— Жаль. Великий был человек. В здешних краях его считают легендарной личностью.

— Он завещал мне месторождение.

— Понятно. Мне это кажется логичным. Помощь нужна?

— Какого рода помощь?

— Любая, какую только я могу вам оказать, — искренне ответил испанец. — Шесть лет назад мы с Хуаном Мундо совершили путешествие вверх по Карони к подножию Ауянтепуя, который многие считают настоящей Священной горой. Мы пытались на нее взобраться, но это оказалось невозможно. Затем отправились в долгий поход — проделали больше трехсот километров по сельве.

— Мне рассказывали о вашей экспедиции. Это настоящий подвиг!

— По моему скромному мнению, мы с Мундо лучше всех знаем регион, и поэтому я пришел предложить вам сотрудничество.

— В обмен на что?

— Ни на что. Пемоны, вайка и гуаарибы утверждают, что в тех местах протекает Мать всех рек, берущая начало на небе, а еще — будто на вершине одного тепуя скрывается Аукайма, гора золота и алмазов. Меня интересует река, а не гора.

— МакКрэкен говорил, что тот, кто увидит эту реку, в ближайшее полнолуние умрет. Он рассказывал, что его товарищ Эл Вильямс умер через несколько дней после того, как ее обнаружил.

— Знаю. Я видел его могилу.

— Я тоже.

— Я не верю в легенды. Думаю, что на самом деле существует большой водопад, но отказываюсь верить в то, что его охраняет проклятие.

— Вы что, хотите лететь со мной на поиски водопада?

— Да, — откровенно признался Феликс Кардона. — Вы поможете мне найти водопад, а я вам — вашу гору.

— По-моему, это справедливо, — с улыбкой согласился Король Неба. — Реку за гору. Мне надо это обдумать.

— Надеюсь, вы так и поступите.

— Ты так и поступишь? — поинтересовалась Мэри, когда они сидели на террасе, наслаждаясь ночной прохладой. — Возьмешь его с собой?

— Он слывет честным человеком, и я был бы рад ему помочь, — без обиняков ответил ее муж, неторопливо покуривая свою любимую трубку. — Я знаю, что он, как и я, следует за мечтой, но не хочу брать на себя ответственность за кого-то. Если однажды, в самый неожиданный момент, гора вдруг выступит из тумана, у меня будет всего лишь несколько секунд, чтобы принять решение, садиться на вершину или нет. Я хорошо знаю эту гору — и знаю, что она играет, прячась от нескромных взглядов. — Он повернулся, чтобы посмотреть на жену, которая покачивалась в кресле-качалке. — И я не хочу, чтобы в такую минуту от меня зависела чья-то жизнь. Нет! — уверенно заключил он. — Это дело касается лишь меня.

— И меня, — напомнила она.

— И тебя, естественно… — согласился Король Неба. — Но ты прекрасно знаешь, зачем мы приехали, ты согласилась и даже поддержала меня, потому что тебе известно, что я этого желаю. — Он с искренней нежностью поцеловал ей руку. — Мы же договорились: если я погибну во время экспедиции, ты не будешь грустить, потому что я умру так, как хочу умереть, — за штурвалом самолета. Но если я умру, увлекая за собой невинного человека, я не буду счастлив, и ты — тоже.

— Должно быть, я была не в себе, когда на это согласилась! — посетовала она. — Совершенно не в себе.

— Нет! — упрекнул ее муж. — Ты была бы не в себе, если бы, любя меня, как ты любишь, запретила бы мне жить — даже рискуя погибнуть во время попытки сесть на гору, — как я хочу. Согласиться с этим вовсе не было безумием, это было самым большим доказательством любви с твоей стороны.

Воцарилось долгое молчание. Они лишь смотрели на звезды, которые в эту ночь казались, как никогда, близкими. Затем, чуть ли не с горечью, Мэри проговорила:

— Я часто ревную тебя к смерти. Я знаю, что она влечет тебя к себе, что ты постоянно с ней заигрываешь, и в итоге рано или поздно победа достанется ей.

Я ненавижу ее, но не как конец всего, а как соперницу, которая считает себя хитрее, чем я.

— Смерть всегда выигрывает.

— Нет, если ты умрешь от старости. Если она настигнет тебя в постели, она просто выполнит свою работу. Но если она унесет тебя до срока — за штурвалом самолета, — она возьмет надо мной верх.

— Я хороший летчик и с тех пор, как ты у меня появилась, стараюсь глупо не рисковать. Как говорится, буду смотреть в оба.

— Так-то лучше!

На другое утро Король Неба отправился на юг на поиски своей горы.

И на следующее.

И снова на следующее.

И вот так день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем.

И целый год.

В дождь и в засуху, в ветреную и безветренную погоду, в холод и в жару, не поддаваясь унынию, несмотря на то что деньги начали таять и пришлось покинуть удобный отель и переехать в крохотный домишко на сваях, практически нависший над руслом реки.

Однажды утром, когда он летел над высохшей Великой Саванной, которая не предлагала иных горизонтов, кроме далеких грозовых туч, пилот заметил сверху фигуру человека, который неспешно шел по необъятной равнине; тот поднял глаза к небу и дружески помахал ему рукой.

Чем-то этот человек показался ему знакомым, и он тут же приземлился, спрыгнул с самолета — и увидел перед собой улыбающееся бородатое лицо отца Бенхамина Ороско.

— Не могу поверить! — воскликнул летчик. — Вы?

— Еще меньше могу поверить я, хотя часто видел самолет, — заметил миссионер. — Значит, вы вернулись?

— Уже давно.

— А что стало с вашим другом?

— Он умер.

— Мне жаль! Замечательный был человек.

— Кстати, — спросил Джимми Эйнджел, — вы, случайно, не сталкивались с другим моим другом — Диком Карри, гринго?…

— Мусью?… Нет, я с ним не знаком, хотя слышал о нем, — быстро ответил доминиканец. — Говорили, будто он пытался взобраться на Ауянтепуй. Если это так, тогда он наверняка погиб, потому что туземцы утверждают, что это Гора Дьявола и любой, кто к ней приблизится, обречен.

— И вы в это верите?

— Сын мой! Когда проживешь с мое в здешних краях, начнешь верить в самые невероятные вещи.

— Вам удалось основать миссию?

— Конечно!

— И как же вы выживаете?