– Мне кажется, коллега, вы напрасно недооцениваете господина Иеремию и исключаете из числа подозреваемых наших женщин, – сказал Дронго. – Ведь на голове у погибшего явные следы удара, который был нанесен еще живому, а не мертвому человеку. Посмотрите на его рану и запекшуюся кровь.

Сиди Какуб молча слушал, не прерывая Дронго. Остальные тоже молчали.

– Сначала ему нанесли удар, – продолжал Дронго, – а уже потом задушили, когда он был в бессознательном состоянии. Иначе никто из наших подозреваемых мужчин просто не справился бы с ним и не сумел бы этого сделать без ненужного шума. Посмотрите, профессор был очень тучным и сильным человеком и обязательно сопротивлялся бы, не позволив легко затянуть себе петлю на шее. Чтобы сломать такие позвонки, нужна определенная сила, но, если на человеке без сознания хорошая удавка, вполне возможно, что с этой задачей могла бы справиться и женщина, и даже такой мужчина, как господин Иеремия.

– Спасибо, что вы снова включили меня в число подозреваемых, – почти растрогался Иеремия, – хотя я, конечно, никого не убивал. Но все равно приятно чувствовать себя настоящим мужчиной, пусть даже и подозреваемым.

– Все верно, – усмехнулся Сиди Какуб, – я тоже обратил внимание на удар. Конечно, ваш вариант вполне может иметь место, но вы забыли о факторе времени. Если даже после удара по голове Уислер не мог оказать сопротивление, женщине или господину Иеремии нужно было очень короткое время, чтобы убить его. Посмотрите внимательно. Видно, с какой силой его душили. Глаза и язык убитого говорят об этом. Убийца понимал, что у него не так много времени и ему нужно успеть сломать шейные позвонки своей жертвы и быстро уйти с места происшествия. Поэтому он так спешил.

– Значит, опять остаемся мы трое, – невесело усмехнулся Тромбетти. – Грустная картинка.

Они услышали шаги офицера полиции. Тот быстро что-то говорил по-румынски, и все посмотрели на Теодореску, ожидая его перевода.

– Можете все выйти и собраться у автобуса, – перевел тот, – только ничего не трогайте. Сейчас приедет следователь из города. Он сообщил в городское управление, что задержал убийцу на месте преступления.

– Какого убийцу? – нахмурился Тромбетти.

– Это он так сказал, – пояснил Теодореску. – Считает, что сделал свое дело, и просит Петру остаться здесь.

Тромбетти пробормотал какое-то ругательство, и все потянулись к выходу. Сторож остался стоять над телом со своим включенным фонарем, словно каменное изваяние, застывшее над убитым.

Мужчины столпились вокруг автобуса. Офицер полиции отошел от них, испытующе глядя на стоявших гостей. Казалось, он готов был в любой момент вытащить оружие, чтобы пристрелить любого, кто попытается сбежать с места происшествия.

– Вот вам и поездка в Трансильванию, – недовольно заметил Тромбетти. – Эти колдовские места известны еще со времен Средневековья, хотя я никогда не верил во все эти россказни. Теперь буду верить.

– Верить во что? – спросил Панчулеску. – В то, что там обитает дух Дракулы, который ударил по головам сначала женщину, потом мужчину и задушил американского профессора? Зачем ему это было нужно? И почему тогда он выбрал такой непонятный способ убийства?

– Почему вы спрашиваете у меня? – возмутился Тромбетти. – С нами рядом два эксперта по расследованию тяжких преступлений, вот пусть они и рассказывают, как убили несчастного Уислера. Это не моя профессия и не мое дело.

– Сейчас это касается нас всех, – сказал Панчулеску. – Два убийства подряд не могут быть случайными. За этим кроется нечто страшное, какая-то система, по которой убийца выбирает свои жертвы.

– Правильно, – кивнул Сиди Какуб. – Убийца мог легко справиться с госпожой Штефанеску, у нее такая хрупкая шея, что ее легко сломать даже одной рукой. – Он поднял правую руку, смыкая пальцы, и они стали походить на шупальца. Тромбетти вздрогнул, а Гордон отшатнулся.

– Тогда почему он не выбрал ее? – спросил Панчулеску.

– Если я буду знать, почему жертвами выбрали этих двоих, то пойму и кто их убил, – пояснил Сиди Какуб.

– Будь я проклят, если еще раз сюда приеду! – закричал вдруг Гордон. – Неужели ничего нельзя сделать? У меня очень важная встреча в Орадя. Почему нас не могут отвезти в город и допрашивать там?

– Что за встреча? – поинтересовался Тромбетти. – Вы все время нас торопите. Уже все заметили, как вы пытались быстрее попасть в этот город. Может, там вас ждет любимая женщина? – Это была злая шутка, учитывая нетрадиционную ориентацию профессора Гордона. Хотя это понятие, очевидно, устарело. В цивилизованном мире любовь мужчины к мужчине уже давно считается нормой, принятой даже на законодательном уровне.

– Я не хочу отвечать на ваши пошлости, – обиделся Гордон.

– Господа, – вмешался Иеремия, – не нужно так нервничать. Полиция сейчас приедет и во всем разберется.

– В чем они разберутся, господин Мусчеляну, – поинтересовался Панчулеску, – если мы сами ничего не можем понять? Кому и зачем понадобилось сначала стрелять в Эужению Лунгул, а затем и душить профессора Уислера? Никто не может мне объяснить, кому это нужно было?

Все молчали. Гордон достал телефон, стал набирать чей-то номер и отошел в сторону, чтобы поговорить.

– Это он, – уверенно сказал Тромбетти, – он убийца. Как вы говорили, господин Сиди Какуб? В Дракулу вселился сам Иуда Искариот? Может, он теперь живет в черном теле профессора Питера Гордона? Как вы считаете?

– Замолчите! – возмутился Панчулеску. – Как вы можете шутить в таких обстоятельствах? Оказывается, вы еще и расист!

– Да, – кивнул Тромбетти, – ужасный расист и националист. Мне не нравится, когда мою страну наводняют турки и арабы, не нравится, когда у меня в стране цыгане и негры насилуют наших женщин, грабят наших мужчин и торгуют наркотиками. И мне очень хочется, чтобы они убрались подальше. Лично против профессора Гордона я ничего не имею. Но посмотрите, как подозрительно он себя ведет. Все время кому-то звонит, с кем-то переговаривается, куда-то опаздывает… Я бы на месте полиции просто проверил все его телефонные звонки. Интересно, с кем можно разговаривать в таких условиях, когда мы все стоим рядом с убитым коллегой и ждем, пока приедут полицейские и предъявят нам обвинения?

– Пока еще рано думать об обвинениях, – вмешался Дронго. – Неизвестно, как это произошло и кого следует обвинять.

– Того, кто был в монастыре, – вздохнул Тромбетти, – это очевидно. Вам повезло, господин Дронго, вы задержались и не пошли внутрь. Интересно, кто вам позвонил в этот момент? Или вы заранее знали, что там произойдет убийство, и просто имитировали свой разговор?

– Мой телефон тоже можно проверить, – предложил Дронго. – Звонил комиссар Брюлей. Я разговаривал именно с ним.

– И он сообщил вам, что здесь должно произойти? – насмешливо уточнил Тромбетти.

– Полагаю, вы знаете ответ. Если бы я подозревал, что могут убить профессора Уислера, пошел бы туда вместе с ним.