Накануне святой субботы спросили Бешта, благословенной памяти, какого мяса он желает [отведать] в субботу. Сказал, чтобы позвали городского резника, дабы тот зарезал доброго барашка. Когда тот зарезал барашка, сказал ему Бешт: «Я сам проверю внутренности»[219]– и проверил сам внутри, и, вынув руку, сказал резнику, что легкое чистое, и тотчас пошел в микву. Резник же зашел в дом и задержался [там], пока мясник не освежевал барашка и не вынул легкое наружу, для проверки его снаружи, как положено по закону. Когда мясник вынул легкое и передал его резнику для проверки, увидел резник круглое отверстие в легком, которое по закону нельзя было почесть делом рук резника, как известно. Увидев сие, стал он дожидаться прихода Бешта, дабы спросить того, может, он пожелает, чтобы зарезали другого барашка. Когда пришел Бешт, показал ему легкое, указывая на то, что круглое отверстие в нем. Сказал ему Бешт, что оно кошерно, его и будут готовить на субботу. Пошел резник домой и рассказал всем горожанам о страшном этом поступке, и все противники из жителей города во главе с раввином (который даже не пошел встретить Бешта и выслушать от него слова приветствия) возрадовались, услышав об этом поступке, и порешили меж собой, что после молитвы мусаф соберутся с раввином во главе у дома Бешта, и станут спорить с ним, и явят позор его всему народу. Пришел раввин к дому Бешта, а с ним много достойных людей, а Бешт тогда был в доме молитвы. И сел раввин во главе [стола] на сиденье Бешта, а противники вкруг стола, и стали ждать прихода Бешта, чтобы подвергнуть его позору. А страж помешанного увидел, что дом полон людей, и увидел также издалека высокомерного старого человека во главе стола, и показалось ему, что Бешт уже вернулся в дом, и подумал он, что настал час, когда следует приводить помешанного, а знал он, что по приходе помешанного в дом, когда видит он Бешта пред собой, – стоит смирно и тихо, не делая вовсе лишних движений. Взял он помешанного и повел его к дому, у входа же оставил его, чтобы тот шел в дом, сам же ушел себе. Когда вошел помешанный в дом, увидел, что Бешта нет в доме, а во главе стола сидит городской раввин, стал он переворачивать стол со всеми сидящими, и раввином и говорил беспрестанно, как это обычно бывало, и, между прочим, рассказал: вчера, мол, велел Бешт резнику зарезать барашка, потом сунул Бешт руку внутрь и проверил там легкое, когда же Бешт пошел в микву, резник зашел в дом, а во дворе никого не оставалось, я же взял круглую трубку и проделал дырку в легком. Услышали раввин и его люди слова помешанного и обеспокоились страшно, ибо слова «проговорившегося» – истина, и в этом деле все так и есть, и действительно можно счесть сие делом рук помешанного, а барашек поистине кошерный. И бежали они тотчас из дома Бешта, ибо поняли, что нет у них повода для спора с ним, ибо намерения их обернулись против них.

(Кеѓаль хасидим ѓе-хадаш, 8)

Один человек, молодой годами, но острого ума и весьма ученый, был противником Бешта. Велел Бешт своим людям, чтобы постарались приблизить его к нему. Приложили усилия и привели к нему того человека. И поначалу держал его Бешт на расстоянии, и ни слова не сказал ему, и даже не стал слушать слов приветствия. Увидев, что Бешт сторонится его, тот весьма огорчился и, словно навязываясь, заходил несколько раз к Бешту, но Бешт как бы и не замечал его. Один раз разволновался и предстал пред Бештом в плаче и великой покорности. И начал Бешт приближать его и сказал ему, что все станут судить да рядить о нем, сначала домочадцы его, потом соседи, потом горожане, а потом даже птицы в небе ополчатся на него.

Вернулся тот аврех домой, и стали домочадцы задевать его, хотя раньше все его любили и уважали, ибо человек он был добрый и порядочный. А затем стали спорить с ним соседи, а потом и весь город с округой рассорился с ним. Однажды стоял он и молился с великим воодушевлением. Ударила его птица и расстроила его молитву. Очень он разозлился, отшвырнул птицу и снова принялся молиться. Вновь налетела птица и опять сбила его с молитвы. Разозлился он пуще прежнего. Так было несколько раз. Он стоит и молится с превеликим воодушевлением, а птица порхает вокруг, налетает на него и расстраивает его молитву. Кинулся он, схватил топор и в ярости хотел было отсечь голову той птице, что отвлекала его от молитвенного настроения и служения Господу. И тут вспомнил он сказанное ему Бештом, что даже птицы ополчатся на него. Успокоился, отставил топор и не стал причинять птице никакого вреда.

Узри же, чрез сколько искушений должен пройти каждый, кто желает приблизиться к Господу благословенному и идти путями Его. Ибо человеку сему потребно было испытание тем, что все были настроены против него. И благодаря тому, что выдержал он сие испытание, сделался великим праведником.

(Хаей Моѓаран, с. 23; Сипурей маасийот хадашим, 21)

Слышал я, со слов святого рабби Менделе из Вижниц: были когда-то два добрых друга, один из них был ярым противником Бешта, да будет благословенна память праведника, другой же был хасидом из хасидов Бешта. Однажды захворал тот из них, что был хасидом, и до того тяжко, что почувствовал приближение смерти и криком воззвал к учителю своему Бешту, да будет благословенна память праведника: «Как и с чем отправлюсь я в мир иной?» Сказал ему учитель его Бешт, что даст ему цидульку и амулет, и с ними пойдет тот от вала к валу[220], от врат к вратам, не ведая устрашения. А двое друзей заключили между собой договор, что ежели один из них перейдет в мир иной прежде другого, то явится поведать другу обо всем, что случится с ним в высшем мире. Когда перешел хасид в мир иной и, благодаря амулету Бешта, да будет благословенна память праведника, взошел чрез все окна небесного свода от врат к вратам, застыл внезапно, стоя в одном чертоге, и не мог сдвинуться ни вправо, ни влево: там не стали смотреть на цидульку, что была у него от учителя его Бешта, да будет благословенна память праведника. Подошел к нему один старец и спросил, почто он стоит тут, и тот сказал ему. Ответил ему старец: «Нехорошо сие, ибо ежели ты останешься здесь бездвижно, не поднимаясь все выше и выше, то, не дай Бог, можешь утратить свою жизненность и, не дай Бог, останешься здесь, окаменев, ибо вся жизненность мира грядущего в том, чтобы идти от вала к валу, все выше и выше, до бесконечности». Сказал ему: «Что же я могу сделать?» Ответил ему старец: «Пойду внутрь чертога, послушаю там и узнаю, к чему бы это». Вернулся и сказал ему: «Поелику заключил ты договор с другом своим, [обязавшись] поведать тому обо всем, что случится с тобой в высшем мире, сам же забыл известить его даже о малой крупице сего, друг твой, несомненно, не прощает тебе такого, посему ты не вправе войти в сей чертог, который-то и есть Чертог Истины». Спросил он старца: «Чем смогу я исправить сие?» Сказал ему: «Явись другу своему во сне ночном и проси его, чтобы отступился от того, в чем обязался ты пред ним, потому что нелегко тебе разрешить узы сии». И сделал он так. Сказал ему друг его, что если поведает ему обо всем происходившем с ним до сих пор, то отступится он в отношении всего, что произойдет в дальнейшем. Поведал ему обо всем. Сказал ему друг его (так как был противником Бешта, да будет благословенна память праведника и в мире грядущем, и не желал верить, что столь велика сила святости Бешта, да будет благословенна память праведника): «Если назовешь мне какой-либо знак и знамение, то буду знать, что слова твои правдивы и ты не солгал, и тогда прощу тебе». Вернулся преставившийся, и поведал о словах сих старцу, и просил у того совета в этом деле: чем он сможет доказать другу своему, что расказанное им – правда. Сказал ему старец: «Я и тут дам тебе совет, сынок, и да пребудет с тобой Господь. Вот, каждую субботу Бешт произносит новые толкования и раскрывает тайны Торы пред Высшим собранием, в час же третьей трапезы он излагает эти толкования всему миру, ибо пока на Небесах не соглашаются с его словами, он не произносит их в мире этом. Ты же пойди и выслушай на Небесах толкования сии, кои учитель твой Бешт станет приводить после полудня в святую субботу. Друг твой, несомненно, вкушает дневной сон в святую субботу, явись же ему во сне, расскажи ему обо всех новых толкованиях, которые ты услышал от учителя твоего Бешта, и скажи, что сие ему знак и знамение, чтобы пошел к Бешту на третью трапезу, там-то и услышит толкования эти из уст Бешта». Аврех так и сделал, и друг его обещал ему, что если все так и будет, то отступится от их договора. Прийдя к Бешту на третью трапезу, услышал аврех из уст Бешта те же толкования, что уже слышал в тот день во сне от друга своего, и поразился весьма, и, склонив голову, стал ловить каждое слово, дабы все хорошенько расслышать. Сказал ему Бешт, да будет благословенна память праведника: «Что же ты расталкиваешь других, чтобы услышать сии толкования? Ведь ты уже слышал их сегодня от друга твоего имярек во время дневного сна, так освободи же место и для других людей, что стоят здесь, пусть и они послушают мои толкования». И замер тот человек на месте, словно окаменел, и осознал величие духа святости Бешта, да будет благословенна память праведника. Аврех же сей приходился сыном сыну того старца, а сам старец также нуждался в кое-каком исправлении, но не мог его обрести, пока не представился ему этот случай и не дал он совет своему внуку, а благодаря тому и друг и товарищ того авреха сподобился стать [одним] из хасидов Бешта, да будет благословенна память праведника, и поверить в него.