— А к нам участковый зашел, — как будто Ларичев и сам не успел этого увидеть, сообщила Инна наконец-то отстраняясь от него.

— Здоро́во, блюститель порядка, — кивнул Вадим, протягивая Зорину руку. — Какими судьбами?

— Да все на нюх, все на запах, — усмехнулся Валерий, так же внимательно, как только что Инна, приглядываясь к Вадиму. Но, похоже, с тем же успехом. — Учуял, что ужин у вас вкусный…

— Ну, так не отвлекайся на меня. Сейчас к вам присоединюсь, только руки вымою.

— А ты что-то сегодня припозднился, — заметил полицейский. — Ведь когда еще разгрузился…

— Точно не скажу, примерно часа три назад, — пожал плечами Ларичев. — Ну, пока добрался да еще в магазин заехал по пути, а в этих супермаркетах время незаметно летит. Но с чего вдруг столь трогательное внимание к моей особе?

— В магазин? Случайно, не в «Звездочку»? — поинтересовался Зорин.

— Нет. В «Чайку». А теперь, может, расскажешь, в чем дело?

— На Жанну сегодня в городе наш «резиновый душитель» покушался, — сообщил участковый.

— На Жанну? — Вадим нахмурился. — Ничего себе! А я ведь виделся с ней несколько дней тому. Счастливая такая была, радостная…

— Что счастливая — это точно, — заметил Валерий. — Жива осталась. Спугнули убийцу.

— Сразу бы так и сказал, чем настроение портить, — с упреком произнес Вадим, отправляясь наконец-то в ванную. И, включая воду, спросил: — И что, его поймали?

— Если бы поймали, я уже дома сидел бы, у телевизора, а не бродил тут по квартирам, — проворчал Зорин. — Вот и у тебя хотел спросить, не встречал ли в городе кого из наших. Хотя если ты в «Чайке» был, то это совсем в стороне от, так сказать, событий.

— Встречал только Свиридова, — сообщил Вадим. — Тоже в магазине, да еще и с тещей, так что его сразу можешь вычеркнуть из списка подозреваемых.

— А в которому часу, не обратил внимания? — уточнил участковый.

— Нет, конечно. У меня нет привычки при встрече со знакомыми запоминать время, — усмехнулся Вадим. — А сейчас, кстати, сколько? Ого, уже двенадцатый час! Летом и не замечаешь, как ночь наступает.

— Нападение на Жанну произошло между девятью и половиной десятого, — пояснил Валерий. — Значит, не Свиридов, точно. Не в компании же с тещей, да и не с его характером это делать. Ведь если он до сих пор свою тещу не придушил, то, выходит, вообще на такое не способен.

— О чем я тебе сразу и сказал, только другими словами. — Вытерев руки, Вадим вышел из ванной и увлек гостя за собой на кухню. — А ты чего сегодня какой-то затравленный?

— Я-то? — Валерий не слишком успешно попытался оценить свой внешний вид, мимоходом взглянув на себя в стекло кухонной двери. — Не знаю. Наверное, в предвкушении завтрашних высоких морально-сексуальных отношений с вышестоящим начальством. Будет что послушать! Опять ведь получится, что это я во всем виноват.

— Да ладно тебе, что бы ни сказали, не бери близко к сердцу, — утешила его Инна. — Главное, что Жанна осталась жива.

Новость по поселку разнеслась быстро, как порывом ветра. И все, услышав ее, облегченно вздыхали: «Главное — жива». Жива! Все радовались этому, а его эта мысль изводила. Дождавшись наконец, когда Жанна пойдет по аллее, он огляделся, желая убедиться в том, что никто их не видит, неслышно шагнул к ней из-за кустов, схватил, зажал рот и легко, давно отработанным уже приемом затащил в заросли. Хорошо, что не поддался глупой самонадеянности и предпринял все меры предосторожности, помня о том, что находится почти в центре города, да еще и в непотребно светлую ночь. И, можно сказать, только тем себя и спас, что не позволил Жанне заглянуть себе в лицо. Ведь иначе она сразу узнала бы его, с первого же взгляда!

Но он всегда был умен и осторожен. Поэтому сегодня, в эту по-дневному светлую ночь душил ее со спины, повалив на землю и придавив всем своим весом. И — что бы раньше такое не попробовать! — получил огромное наслаждение, поскольку сейчас ощущал не только биение жилки на шее, но и трепет упругого тела женщины, в попытке вырваться отчаянно извивавшейся под ним, навалившимся сверху. Впрочем, сегодня он смог все это ощутить лишь из-за того, что оба были легко одеты. Зимой вряд ли удалось бы подобное испытать. Значит, снова останется только наблюдать за слабеющими губами. Хотя посмеет ли он еще хоть раз после сегодняшнего душить жертву спереди? Вряд ли. Ведь сегодня его спасло лишь то, что Жанна так и не смогла его увидеть. Он разоблачения его отделяли лишь какие-то мгновения и миллиметры, лишь один случайно брошенный — то есть, к счастью для него, как раз не брошенный! — взгляд жертвы. Иначе спасти его ничто бы уже не смогло.

Впрочем, не переставая ругал он себя, сам во всем виноват. Во-первых, вопреки своему мудрому внутреннему голосу не отложил расправу над Жанной на пару месяцев, а пошел на поводу у своих все возрастающих потребностей и взялся придушить женщину фактически в самый разгар белых ночей. А во-вторых, не учел того, что с разных углов и видимость за кустами разная. И то, чего никто не смог бы увидеть вблизи, прямо с дорожки, легко смогли заметить издали, под другим углом зрения — в злополучный просвет между двумя кустами сирени. Непрошеные свидетели испортили ему все!

Услышав оклик, он вначале даже не поверил, что кричат именно ему, что с ним такое могло случиться. Ведь он был так близко к вожделенной цели! Жанкино тело обмякло под ним, сводя с ума полной покорностью его воле, и жилка под ладонью уже едва трепетала. Оставались какие-то считаные секунды до самого апогея, когда вдруг все так грубо оборвалось. На несколько мгновений он замер, тяжело дыша от возбуждения и все еще не решаясь выпустить из рук свою добычу. Но потом сработал инстинкт самосохранения: кто знает, не сунутся ли беспардонные гуляки, не ограничившись одними комментариями, еще и сюда, в кусты? Он не мог так рисковать, слишком многое было поставлено на кон — его драгоценная свобода, а может, и жизнь. И Инна, наконец. Ведь если его сейчас поймают, он никогда уже не сможет ее увидеть! А у него насчет нее очень далеко идущие планы…

Но и Жанка от своей судьбы не уйдет, подумал он с ожесточением. Да, не уйдет. За все заплатит. И за сегодняшнее его поражение тоже. Придется, правда, отложить расправу над ней, переключиться временно на других баб, но он дождется момента, когда Жанна, напуганная на много месяцев вперед, перестанет шарахаться от каждой тени, и все равно придушит ее. Потому что так должно быть и так будет. Он так решил!

Неудовлетворенное желание свинцовой тяжестью давило на низ живота, изводя его, грозя вывести из себя. Но он держался молодцом и был собой доволен. Не каждый сумеет, пережив то, что он пережил сегодня, так хорошо владеть собой, так держаться!

После ужина Валерий начал прощаться. Понимая, что участковый устал, ни Инна, ни Вадим не стали его останавливать. Но тот сам затормозил на пороге:

— Инесс, можно тебя на минуточку? На два слова.

— Зачем? — удивилась девушка.