…Перед тем, как отправить родственницу в отель на вовремя найденном такси, Пэл лично застегнула ее пальто на все пуговицы. Французы на улицах глазасты, не стоит дразнить.

– Боевая девчонка ваша Адмиранда, – задумчиво молвил Жорж Бонис, когда они остались одни. – С такой скучать не будешь.

Пэл с этим мысленно согласилась, но комментировать не стала.

– В газетах написано, что вы родом из Сета на средиземноморском побережье. Каким же образом вы стали инопланетянином, мсье Бонис?

Шансонье весело подмигнул:

– А мы и так с вами с разных планет, леди Палладия!

* * *

– Знаете, когда про классовую борьбу толкуют, то в теории все не слишком понятно. А практика – это сила. Вот мы с вами, леди, оба с планеты Земля, но много ли у нас общего? Я даже не про деньги, их и заработать можно. Породы разные – и дрессировка. То, что вы из лордов, по силуэту различить легко. Не так ходите, и смеетесь не так, и глаза иначе смотрят. А я – виллан, крестьянин из самых-самых коренных. А когда инопланетян встретил, то с их вилланами сразу общий язык нашел. Там, на Клеменции, тоже породы разные…

Шампанское лишь отхлебнули. Пэл слушала, не перебивая, спугнуть боялась. Классовая борьба, конечно, сила, но симпатичный мсье Бонис все-таки землянин.

– Вот и вступил в Цех Подмастерьев. Почему так назвали, понятно – цех для тех, кого в мастера не пускают. А так даже лучше, подмастерья – они дружные самые. Так что хоть планеты разные, а в классовом смысле задача у нас одна.

Мистер Эйтз, говоря о своем связном во Франции, намекнул, вроде как в шутку. Надежный, мол, человек, такого даже самой красивой женщине не перевербовать. На «самую красивую» Пэл не претендовала, но усатый парень ей очень нужен.

– А Гитлера, мсье Бонис, вы к какому классу относите?

Веселый огонек в глазах шансонье погас. Пэл закусила губу.

В атаку!

* * *

– Будет большая война, мсье Бонис. Дружба между Францией и Рейхом не продлится долго, Гитлеру половины Европы мало. Он очень рассчитывает на союз с Клеменцией, мечтает получить инопланетное оружие и технику. Цех Подмастерьев участвовать в войне не намерен, его цель иная – революция на своей планете. Мне так и сказали: Земля для землян, все прочее – не их дело. Что вы собираетесь делать, мсье Бонис, когда немецкие войска перейдут границу?

– Не обижайте меня, леди. Я француз, и с какой стороны винтовка стреляет, знаю. Цех Подмастерьев как раз и желает не допустить союза Гитлера с феодальной верхушкой Клеменции. У нас, поверьте, есть очень серьезные аргументы.

– Допустим… Союз не состоялся, но война все равно началась. В самый ее разгар Клеменция заявляет, что выступит в роли миротворца. Аргументы найдутся очень серьезные. Представьте себе парящий над землей авианосец с реактивными самолетами на недосягаемой для нас высоте. Подозреваю, это будет лишь началом. А потом та самая феодальная верхушка потребует себе Францию. Вашу Францию, мсье Бонис! Вы наверняка знаете, что именно отсюда изгнали их предков, для них ваша Родина то же, что Эльзас и Лотарингия для вас или Данциг для Гитлера. Поможет нам, землянам, Цех Подмастерьев? Порода одна, только планеты разные. Вы хотите, чтобы Землей управляли марсиане?

* * *

Тетя Мири спала на диване, укрывшись одеялом с головой. Торчал лишь нос. Пэл, чтобы не мешать, не стала включать люстру, ограничившись маленьким ночничком. Легкий щелчок… Тетя засопела и перевернулась на другой бок.

Бланк телеграммы Пэл взяла еще утром, в почтовом отделении отеля. Осталось заполнить и вызвать коридорного. Долгий тяжелый разговор на маленьком листочке не уместить, но если очень постараться…

«Дьявол! Нам нужен хотя бы один землянин на Клеменции, в адмиралтействе этих мерзавцев[20], – прорычал дядя Винни, обрезая столовым ножом очередную сигару. – Тайны, тайны, сплошные тайны! Я посадил толкового головастого парня, чтобы он сводил все ниточки вместе. Выходит вот что, Худышка. Без своего замка на орбите, который они называют Монсальватом, им до Земли не дотянуться. Несколько человек перебросить смогут, но не больше. Монсальват – вот наша главная цель. Захватить и поднять над ним британский флаг, а не получится – взорвать! Новый они сумеют построить не скоро. Только бы у них не было второго Монсальвата!..»

Перо скользнуло по плотной желтой бумаге. «Головастый прав. Второго нет». Все? Пэл улыбнулась и приписала:

«Целую! Худышка».

5

– …Не позволю срамить славное имя немецкого сапера! Скрытые предатели и прочие очкатые грамотеи-недоноски должны зарубить это на всем, что у них висит!..

Ротный, гауптман Эрльбрух, в ударе, хотя во все стороны разбегайся. Только не выйдет, стойка «смирно», камнем застыл строй. На плац выгнали всех, даже наряд с кухни. Повезло еще, дождь, ливший всю ночь, перестал. Но тучи не ушли, одна, самая тяжелая, зависла прямо над крепостью, едва не цепляясь краями за зубцы старой башни.

Ротному стихия нипочем.

– …Приказываю! С этой минуты – никаких больных в расположении. Увижу кого-нибудь в медицинской части – лично истреблю, чтобы не мучился. Держаться бодро, весело, хорошо! Всем все ясно, саперы? А теперь прохождение торжественным маршем повзводно. С песней! Чтобы бесам в аду жарко стало! Рота напра-а-а-во!

Лонжа стоял, где положено, к левому флангу ближе и скучал по своему танку. Даже в подземелье не пустили, Скальпель тоже, вон, рядом с ротным топчется. Тот тратит красноречие зря, медицинскую часть закрыли и заперли на висячий замок еще перед построением. Лично господин комендант распорядился, наорав перед этим на гарнизонного врача.

– Первый взво-о-од! С песней, шаго-о-ом!..

А первую роту в казармы загнали. Комендант сейчас там, проводит разбор полетов. Забавно вышло, поучительно даже. Первая рота в батальоне образцовая, вторая, считай, штрафники. Кому же теперь доверять? Кстати, ротный слегка недоглядел. Приказано «с песней», но с какой именно, не уточнено. А рота, между прочим, непростая, первый взвод из самых злостных нарушителей дисциплины сшит.

– …Марш!

Тр-р-ресь! Вдребезги подметки!..

Ротный, трезвый ли, пьяный, лицом не дрогнул. Рука под козырек, ноги на ширине плеч. Хорошо идет взвод, и поют истово, от души. «Аргонский лес», что так люб господину коменданту, всем уже успел надоесть.