— Истинная правда, Ваше Величество, — ответила тень чуть меньше и размашистей, идущая следом.

Наконец перед входом в лжесокровищницу возникли две четкие фигуры — короля и Хранителя Порядка. Сзади остановился отряд королевских паладинов, укутанных в сталь.

— Чем дальше, тем интереснее, — продолжал рассуждать король. — Моя дочь спуталась с медведем, на которого мы строили большие планы. Моя жена стоит на ее стороне и рискует будущим королевства, доверившись случаю и отправившись туда, куда людям в ее положении вообще ходить без надобности. А самое интересное, что все близкие мне люди вдруг решили оберегать какого-то бродягу, о котором я и не слыхивал до некоторого времени. Откуда ты взялся Кхолд? Ворвался в мою жизнь и вот уже разгуливаешь ночью по моему замку точно узурпатор, пришедший за королевской головой. Пора заканчивать это представление. Отведите мою дочь в ее покои, а оборванца возьмите под стражу! — отдал приказ Рогар Вековечный.

— Никому ни шагу с места! — воскликнула принцесса, остановив королевских рыцарей.

— Я ваш король! — завопил Рогар. — Выполнять приказ!

Отряд решительно двинулся вперед, но вскоре замедлил ход. Лиана уже что-то нашептывала себе под нос и вращением ладоней создавала вихрь, который с каждой секундой становился все больше и даже перестал проглядываться насквозь.

— Остановись, дочь! — король возвел очи горе. — Я запрещаю тебе осквернять наш дом этой мерзопакостной волшбой!

Но принцесса уже не слышала или не хотела слышать своего отца. Она молниеносно дернула ладони вперед, и сгусток воздуха сорвался с места как натравленный на какую-нибудь дичь пес. Вся его свита и сам король попадали на пол, некоторые из них отлетели далеко назад, по пути ударяясь о стены и обрушивая навесные потолочные люстры. Со стен на мраморные плиты и на людей падали щиты и мечи, служившие украшением коридоров и гостиных залов.

— Уходи! — закричала принцесса страннику, одновременно наколдовывая сильный поток ветра, который не позволял вставшим на ноги приблизиться к ним даже на сажень.

Медведь опустил руку на ее плечо — тело Лианы обдавалось легкой дрожью от напряжения, и было непривычно холодным — некрепко сжал его на одно мгновение, чтобы поблагодарить и рванул в обход короля и его стражи к тому входу, через который ранее попал внутрь.

Спустя несколько больших комнат странник уже не слышал звуков боя, но точно знал, что у него совсем немного времени прежде, чем принцесса ослабеет и больше не сможет удерживать короля. Возможности прислушиваться к звукам шагов караульных теперь не было, поэтому он, почти не останавливаясь, а лишь слегка замедляя ход перед поворотами, выглядывал из-за углов, оценивал ситуацию и словно древнее приведение старого Шаарвиля мчался дальше, скользя по узким коридорам и пустым залам древнего гномьего дворца.

Наверняка вся стража стянулась ближе к месту действия и снаружи остались только патрули, стоящие на карауле у выходов из замка, потому что, добежав до самого окна, через которое медведь попал внутрь, ему не попался ни один из королевских прислужников. Зато, выглянув наружу, он насчитал целую дюжину паладинов, снующих по округе и это только в зоне видимости, а сколько воинов сейчас обнажило свои мечи во всем внутреннем дворе в поисках вора, было страшно представить.

«Досчитываю до трех, и я на свободе. Ловлю момент, когда те два паладина отвернуться от того дуба, выскакиваю через это окно и забираюсь по стволу почти на самый вверх. Все. Оттуда по кронам деревьев я уже неоднократно выбирался из замка, сюрпризов точно не будет. Главное, поймать момент сейчас… Поймать… момент… сейчас…»

С этими мыслями странник выскочил в окно и бесшумно приземлился, с другой стороны. Стражники, притаившиеся у стен снаружи, которых он не заметил, немедленно окружили вора и почти одновременно наставили на него лезвия своих мечей. Лязг стали глухим эхом пролетел по саду и привлек внимание остальных слуг Рогара.

— Бездна! — разлетелось в ночи.

Наплевав на осторожность и опасную близость вражеских клинков, медведь оттолкнулся от земли и в прыжке, зацепившись за уступ на стене, принялся ловко карабкаться на крышу. Рыцари запрокидывали головы и выкрикивали проклятья вслед расторопному медведю, потом разбежались в разные стороны, оставив нескольких человек дежурить внизу, на тот случай, если вдруг он решит спуститься обратно. Мешок, висевший на поясе странника, развязался, а его содержимое посыпалось мелкой изморосью на землю. В надежде сохранить хотя бы часть добытого, рука Сарвилла тщетно пронеслась над падающими драгоценностями.

— Проклятье! — вновь выругался он и пополз дальше, расторопно перебирая руками по торчащим из стены камням и отталкиваясь от них же ногами, когда те оставались позади.

Края крыши были совсем близко. Над высокими потолками тронного зала было только небо, а остальные этажи Шаарвиля появлялись лишь ближе к центру замка — по этой причине еще первые гномы часто называли свое детище Горой.

Когда пальцы странника зацепились за самый край крыши, рядом с ними тут же просвистел клинок — так что сталь выдохнула искрами. Он увидел, стоящего над собой паладина, широко размахивающегося двуручным мечом, и переставил руку, вновь уклонившись от сильного, но не точного удара. Замах. Еще замах. Камень, принявший удар на себя стал осыпаться, а осколки полетели вниз. Быстро раскусив тактику противника Сарвилл, довольно легко избегал прямого попадания по своим рукам. Еще несколько таких атак и медведь бы решил, что делать дальше, но рыцарь, запыхавшись от усталости, уронил клинок с одной стороны и, тут же сообразив, какой удар будет наиболее эффективным, нанес горизонтальный удар, срезая все лишнее с поверхности края крыши. Увидев резкое приближение рыцарского меча, странник оттолкнулся, пропуская под руками клинок. Еще раз. С третьей попытки рыцарь все же взял верх — его враг потерял координацию и сорвался. Медведь попробовал ухватиться за сточную трубу, но она не выдержала, когда весь его вес оказался перемещен на нее, и оборвалась. Он полетел вниз, по пути сорвав тряпочный карниз, и свалился прямо на одного из стражников, поджидавших внизу.

Со всех сторон тут же подбежала остальная стража. Кто-то сильно ударил упавшего по затылку.

— В тюрьму вора! До королевского приказа! — громко выкрикнул Хранитель Порядка, подоспев как раз к поимке беглеца.

Странника, который был больше не в состоянии самостоятельно подняться, взяли под руки и потащили прочь. Вся свита, включая короля, двигалась рядом. Сарвилл видел, как на месте, где недавно все произошло, возник силуэт Седрика. Он не мог понять, рисует ли его возбужденное воображение желанные картинки или алхимик действительно очень осторожно собирал с земли все рассыпанные драгоценности. Все встало на свои места, когда Седрик сделал выразительное движение головой, означавшее, что он знает, что делать с королевскими украшениями. Сарвиллу стало спокойно — он закрыл глаза и потерял сознание.

«Почему я хотел, чтобы мои заметки нашли именно в таком порядке, и ни в каком больше? Не помню. Понадобится время на раздумья. Ох… может быть, тогда и была какая причина, но сейчас мне этого уже никак не вспомнить. Ваш добрый слуга может только, как и вы поразмыслить над этим и предложить одно из миллиона предположений, которое в конечном итоге все равно окажется неверным. Когда я обнаружил факты, доказывающие, что принцесса отвергла своего возлюбленного для его же блага еще в стенах замка, для меня все стало на свои места, и тогда-то я и понял, что часть судьбы медведя до событий на Штормплац также значима, как и любая другая глава в его Книге Жизни. О принцессе Лиане ходит много разных слухов и легенд, которым вряд ли стоит безоговорочно верить, однако факты о ее жертвенности, красоте, незаурядном уме и актерских способностях — истинная правда. У меня челюсть висела до пола, когда старик, служивший тогда в королевском отряде паладинов, рассказывал мне суть разговора странника и принцессы. Я прихожу в восторг от сообразительности серебряноволосой и поражаюсь недалекости нашего героя в таких, казалось бы, очень обычных ситуациях. Для меня навсегда останется загадкой наивность Сарвилла Кхолда, когда женщина, любившая его сильнее жизни, нарочно лгала ему в лицо, а он слепо ей верил. Мне жаль лишь, что жертва этой прекрасной особы оказалась для нее напрасной, но безмерно счастлив, что этот поступок в конечном итоге привел странника к его истинной судьбе…»