Я удивился.

– Неужели тебе рассказали правду? Обычно такое скрывают от детей.

Алиса опять перебила мужа.

– Мать об Эле мне даже не намекала. Правду я узнала от ее сестры Антонины.

– Вот дрянь! – вскипела старшая Голкина. – Решила Лису покоя лишить.

– Нет, – возразила дочь. – В день своего четырнадцатилетия я решила с тобой поговорить. В школе надо мной давно смеялись: уже старшеклассница, а мамаша ее за руку водит. Я заявила тебе, что сама буду на занятия ездить. А ты скандал устроила, меня неблагодарной назвала и куда-то ушла, а дверь снаружи заперла. Не успела ты исчезнуть, как на мой мобильный прилетело эсэмэс с незнакомого номера: «Алиса, если Иры рядом нет, позвони». Я так и сделала. Ответила мне женщина, представилась Антониной, назвалась моей тетей и сразу взяла быка за рога.

– Тебе сегодня исполнилось четырнадцать, ты паспорт получаешь, уже взрослая. Ира тебе про Эльвиру сообщила?

Я изумилась:

– О ком?

– Так я и думала! – воскликнула Антонина.

И рассказала мне, где, как и почему умерла Эля. Разговор завершился словами: «Ирина никогда не изменится. Но ты не убегай из дома, как Эльвира, это плохо закончится». Не знаю, какую цель преследовала Антонина, правда ли она моя тетка, я беседовала с ней всего один раз. Но если она хотела вбить клин между мной и мамой, то достигла противоположного эффекта. В моей голове появлялись мысли о побеге. Вот только, в отличие от умершей сестры, я никогда не связывалась с дурной компанией. Поэтому, когда я думала, хорошо бы сбежать куда подальше, возникали следующие мысли: а куда идти? Где и на что жить? После беседы с Антониной мне стало очень жалко маму, я поняла, что она исчезновение второй дочки не переживет. Но, честное слово, жизнь моя до недавнего времени походила на ад.

– Мы стали тайком переписываться, – перебил ее Ракитин, – и поняли, что хотим жить вместе.

– Мама постоянно твердила: «Не думай о замужестве, никто не будет любить тебя больше, чем я. И дети тебе не нужны, от тревоги за них с ума сойдешь», – добавила Алиса.

– Ирина Николаевна никогда бы не согласилась на наш брак, – подвел итог Никита. – Отец отбывает срок за убийство моих деда и бабушки. Кто-то из вас хотел бы иметь такого родственника?

Ракитин посмотрел на меня.

– Вы согласились бы отдать свою дочь за парня, у которого такой отец? Только честно!

– Я поговорила бы с ней, – пробормотала я, – познакомилась с женихом. И, если поняла бы, что парень на самом деле любит мою дочь… Сын за отца не отвечает. Наверное, я не стала бы протестовать против брака. Но мысль о кривой генетике жениха никуда не денется, она обострится, когда родятся внуки. И радости, что у меня появился зять, я не испытаю. Папаша освободится, к кому он приедет жить? К сыну.

Никита взял Алису за руку.

– Вот-вот! Не стоило даже заводить с Ириной Николаевной разговор о женитьбе. Мало того, что она ушиблена смертью Эльвиры, так еще и отец жениха на зоне.

– Нет моего согласия на ваш брак, – заявила наша клиентка, – нет! Развод! Немедленно! Сию секунду. Пусть этот подлец убирается вон!

Никита прижал к себе Алису.

– Ожидаемая реакция. Мы оказались в тупиковой ситуации. Жена любит мать, но жить с Ириной Николаевной невозможно. А потом добавилась еще одна проблема. Я тогда жил в Лондоне, но в Москву летал почти каждую неделю для встреч с Алисой. Как-то раз выхожу из самолета и в vip-зале аэропорта вижу человека. Лет ему примерно… ну… за пятьдесят. Одет хорошо, более никого в помещении не было. У меня нет багажа, я хотел уйти, но незнакомец спросил:

– Вы господин Ракитин?

Я удивился, но ответил:

– Да.

Он вынул из кармана конверт.

– Вам просили передать это.

Неожиданно, правда? Я от растерянности взял письмо, посмотрел на конверт. Мятый, грязный, без марки и адреса. Внутри все что угодно может быть. В Англии в тот год пресса постоянно писала о чиновниках, которым присылали депеши с белым порошком. Мужчина понял мое настроение, встал и тихо сказал:

– Всеволод Игоревич рад, что у вас все хорошо.

И ушел. Имя отца как набат прозвучало. Я выбежал на улицу, вскрыл конверт. У отца интересный почерк, наклон букв не вправо, как у большинства людей, а влево. И он ставит черточки над буквой м – сверху, а над ш – снизу. Его так в школе научили. Первые слова в письме: «Привет, Китенок, который ребенок-львенок», довели меня до слез. Отец называл меня маленького Китенком. Никита – Кит – Китенок. Понятно, да?

Я молча кивнула, Ракитин продолжал:

– Я отвечал папе: «Я ребенок-львенок». Мне так мама говорила. До сих пор, если не постригусь коротко, волосы начинают виться, шевелюра становится пышной, отсюда львёнок. Мама умерла, я вырос. Никто, кроме меня и отца, не мог знать о Китенке и львенке. Это было первое послание от папы, которое миновало цензуру.

Никита положил письмо на стол.

– Вы можете его потом прочитать. Суть послания такова: Всеволод Игоревич не убивал стариков. Он просто принес им рулет, который испекла Инна. Как в него попал яд? Сейчас прочитаю эту часть письма.

Ракитин взял конверт, вынул из него листы в клеточку и начал:

«Я сломал всю голову, думая в камере о рулете с ядом. Я рассказал тебе, что его готовила наша соседка Инна, профессиональный повар. Мы с ней знакомы с детства, но я не могу назвать Войкову близким человеком. Она общалась с Зиной, с которой я подружился в интернате и считал ее родственницей. Инна подсказала мне когда-то, что в подъезде ее дома продается квартира, я повариху тогда щедро отблагодарил. Поверь, я не добавлял яд. Забрал рулет у Войковой и принес домой. Не было курьера, который доставлял пищу, все происходило из рук производителя в руки заказчика. Я надоел тебе этим заявлением, но повторяю: я не отравитель. Кто тогда преступник? Напрашивается ответ: Войкова. Но какой смысл ей лишать жизни моего тестя и тещу? Кашины и Инна незнакомы, в этом я уверен. Кто-то третий взял на себя роль одного из Борджиа? Пришел и тайком от Инны добавил отраву? Некий враг стариков? Опять не получается. Никто не знал, что Войкова готовит для меня рулет. Кроме того, Инна Федоровна помешана на своем ремонте. В гости к себе никого не зовет, вдруг полы затопчут. Я у нее всегда в прихожей на половике стоял. Но даже, если Войкова кому-то поведала, как я обманываю Веронику, выдаю творение ее рук за собственное, то она понятия не имела, что я понесу рулет Кашиным. Наверное, думала, что угощение, как всегда, предназначено для нашей семьи. Вывод: Инна Федоровна добавила яд, больше просто некому. Кашины – случайные жертвы. Умереть должны были я, Вероника и Никита. Чем мы разозлили Войкову? У меня даже предположений нет. Кит, тебе придется вытащить меня с зоны, организовать побег. Я все продумал. В моем кабинете на даче есть сейф…»