И вдруг ветер — шальной, сумасшедший — и снова все вспыхнуло… Да что ветер — самум, ураган. В общем, стихийное бедствие из шести букв…

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Любовь?

Г е н н а д и й  П е т р о в и ч. Конечно, в моем возрасте это может показаться смешным!.. Пришел, увидел, полюбил… Но ведь Нева тоже течет себе спокойно, течет и вдруг — из берегов… Ну вот, теперь я все сказал, прощайте.

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Постойте! Где это находится?

Г е н н а д и й  П е т р о в и ч. Недалеко — на электричке полтора часа.

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. И на сколько вас туда упекли?

Г е н н а д и й  П е т р о в и ч. Шесть дней осталось.

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Шесть дней — и досидеть не могли?!

Г е н н а д и й  П е т р о в и ч. Когда же я теперь вас увижу?.. Завтра! Я завтра норму выполню, через забор — и к вам!

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Не смейте!.. Лучше я к вам приеду. Скажите ваш адрес.

Г е н н а д и й  П е т р о в и ч. Станция Сиверская, третьим автобусом до кольца. Там забор, а над забором арка: «Добро пожаловать!»

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Веселенькая надпись… Что вам привезти?

Г е н н а д и й  П е т р о в и ч. Нет-нет, ничего не надо, там отлично кормят. Даже лучше, чем дома. Дома-то я всухомятку, а там три раза в день горячее.

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Знаю я это горячее! В кино видела. (Убегает на кухню и возвращается с пакетами, бросает их в портфель.) Вот здесь — колбаса, сыр, молоко и кефир. А удавку вашу я выброшу!

Г е н н а д и й  П е т р о в и ч. Не надо! Я ее под ремень приспособил — дрова носить.

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. А перчатки зачем?

Г е н н а д и й  П е т р о в и ч. Пилить. А иначе сразу мозоли.

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Интеллигент!.. Вот — возьмите шарф — простудитесь. Вечера еще холодные.

Г е н н а д и й  П е т р о в и ч. Почему я вас раньше не встретил?..

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Бегите!

Раздается звонок в дверь.

Опоздали, это они! (Смотрит в глазок.)

На лестничной площадке стоит  Ю р и й  М и х а й л о в и ч  с целлофановым пакетом.

Нет, не они — он!

Г е н н а д и й  П е т р о в и ч. Кто?

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Да тише вы! Юрий Михалыч… Прячьтесь скорей!

Г е н н а д и й  П е т р о в и ч. Зачем?

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Потом все объясню. Он не должен вас видеть! (Заталкивает его в ванную комнату. Снова звонок в дверь.) Иду, иду!

Входит  Ю р и й  М и х а й л о в и ч.

Ю р и й  М и х а й л о в и ч. А я уж волнуюсь — звоню, звоню… Милиция не приезжала?

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Нет.

Ю р и й  М и х а й л о в и ч. Чего они так долго? (Проходит в гостиную к телефону.)

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а (преграждая ему путь). Не надо! Все равно мне их не дождаться, на работу пора. Да и вам — на корабль. Рада была с вами познакомиться, всего хорошего, до свидания!

Ю р и й  М и х а й л о в и ч. А отметить?

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Что отметить?

Юрий Михайлович, Зря я, что ли, в гастроном бегал! Это — вам. (Достает из пакета цветы.) А это — нам. (Вынимает бутылку шампанского.) За цветочки извините — первая сирень, в чемоданах с юга везут, примялись. Ничего, сейчас в воду положу — оживут. (Направляется к ванной.)

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Не надо! Я люблю примятые… Да, а по какому поводу все это?

Ю р и й  М и х а й л о в и ч. Так я ж говорил — традиция такая: новый корабль шампанским обмывают…

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Вы идете в рейс на новом корабле?

Ю р и й  М и х а й л о в и ч. Это в переносном смысле. Корабль старый, курс намечается новый. Если вы не передумали, конечно. Что вчера я выпил — так это ЧП. Больше такого не будет. Не от водки я захмелел, от тепла, от уюта… И сны мне такие никогда не снились, как на вашем диване. Будто я отстоял вахту, иду в свою каюту, дай, думаю, на всякий случай к радисту загляну — нет ли радиограммы. «От кого, Михалыч, говорит, от бывшей тещи, что ли?» Вышел на палубу, смотрю, как чайки из-за рыбы дерутся, и вдруг одна вверх взмывает и прямо ко мне — на плечо. А в клюве — письмо. А на письме обратный адрес: Лермонтовский, пять, квартира тринадцать… Сбудется сон или нет — от вас зависит…

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Юрий Михайлович, дорогой, наконец-то я все поняла! Простите, я тогда как во сне была — ничего не видела, не слышала…

Ю р и й  М и х а й л о в и ч. Но теперь-то слышали… Так как — открывать шампанское? Одним курсом по жизни пойдем или каждый своим, в одиночку?

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Юрий Михайлович, милый, одиночество и вдвоем бывает. Самое страшное не одному остаться, а ошибиться. Хоть на ошибках и учатся, но уж больно плата большая за учебу… Я не знаю, почему вы расстались со своей женой…

Ю р и й  М и х а й л о в и ч. По глупости.

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Зачем же нам еще одну совершать? Вы замечательный человек — добрый, открытый, надежный, но я… я другого полюбила. Он мизинца вашего не стоит, но что делать — полюбила, и все… Хоть землячка ваша и считает, что в наши годы это невозможно… Возможно! В любом возрасте хочется, чтоб тебя любили, ревновали, чтоб Нева из берегов выходила… Видели, у нас в парадном гвоздем нацарапано: «Витя плюс Вера равняется любовь»? А один плюс один — это только два. Сумма чисел, не более. Любовь, Юрий Михайлович, не математика, это стихийное бедствие.

Ю р и й  М и х а й л о в и ч. Какое же это бедствие? Бедствие — наоборот, когда ее нет.

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Будет она еще у вас, будет! Не зря же вам чайка письмо принесла. Только адрес она, наверное, перепутала.

В гостиную входит  С в е т л а н а  Н и к о л а е в н а, чуть раньше открывшая дверь ключом.

С в е т л а н а  Н и к о л а е в н а. О! Шампанское, цветы! Я, кажется, вовремя сбежала с лекции. (Юрию Михайловичу.) Ну, земляк, открывай!

Ю р и й  М и х а й л о в и ч. Шампанское Наталья Сергеевна с другим будет пить.

С в е т л а н а  Н и к о л а е в н а. С кем? С персональным пенсионером, который катается бесплатно в оба конца? Так он давно уже с кем-нибудь укатил. С профессором, который в филармонию тебя приглашал? Другая с ним свадебный марш слушает. А может, уже и похоронный. Или с Госстрахом, который сбежал после твоих пельменей?

Ю р и й  М и х а й л о в и ч. Да никакой он не Госстрах — бандит он! Сейчас сюда опергруппа приедет — отпечатки снимать.

С в е т л а н а  Н и к о л а е в н а (показывая на шампанское). Это у вас что, первая бутылка? Какие отпечатки, какой бандит?!

Ю р и й  М и х а й л о в и ч. Домушник и рецидивист!

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. А может, он не хотел. Может, у него жизнь так сложилась?

С в е т л а н а  Н и к о л а е в н а. Да вы что, спятили? Это же я его страхагентом сделала.

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Ты?!

С в е т л а н а  Н и к о л а е в н а. Ты же не хотела, чтоб тебя машина женила, хотела случайно! Вот я и скрыла, что он из бюро знакомств.

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Из бюро?!

Ю р и й  М и х а й л о в и ч (про себя). И он тоже?

С в е т л а н а  Н и к о л а е в н а. Сейчас же звони в милицию, труби отбой!

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Не надо никуда звонить… Он здесь.

С в е т л а н а  Н и к о л а е в н а  и  Ю р и й  М и х а й л о в и ч. Здесь?!

Наталья Сергеевна распахивает дверь в ванную.

Н а т а л ь я  С е р г е е в н а. Выходите! Сейчас же выходите!

Из ванной выходит  Г е н н а д и й  П е т р о в и ч.

Лгун бессовестный! Лгун и обманщик! Да как вы могли?.. Значит, все, что вы мне говорили, —