Хм. И в общем-то правильно делал. Хотя бы потому что, Карпов вовсе не относился к ясновидящим. Зато Кузьма Овечкин, был невероятно пронырлив, и умел не только собирать информацию, но и договариваться с людьми.

В хуве полковника Савенка с самого начала имелся шпион. Не в среде приближенных, и не в штабе, но имелся. А потому, Иван имел вполне достаточные сведения о планах противника. Как имел и общее представление о плане предстоящего боя. Так что, вооруженный пароход здесь оказался вовсе не случайно. И в день начала переправы армии, он специально был фактически безоружным, чтобы его наличие не изменило планов полковника.

Вообще-то глупость. Зная о наличии парохода не обеспечить переправу прикрытием хотя бы одной самой мелкой пушчонки, глупость несусветная. Фальконет, способный метать всего лишь однофунтовые ядра, с легкостью решил бы вопрос с этой опасностью. А так…

Хм. Вообще-то, все не столь уж и однозначно. На борту сейчас находились самые лучшие бойцы и стрелки батальона. Рота штурмовиков. Так что, если бы расчет того орудия и успел бы сделать выстрел, то только один. Потом, пушкарей попросту смели бы винтовочным огнем. Вот как сейчас, выкашивают противника, словно косой.

Впрочем, шляхтичи не стали долго изображать из себя мишени, и поспешили покинуть берег. Канониры по неволе, из числа все тех же штурмовиков, еще успели перезарядить орудия и дать залп вдогонку скрывающемуся за деревьями противнику. А потом, перед ними остались только плывущие по реке.

Большинство развернулись и устремились к левому берегу, укрываясь за лошадьми. Меньшая часть продолжала упорно тянуть к берегу правому. И именно они стали приоритетной целью. Удар в тыл даже пары десятка отчаянных и умелых рубак, мог иметь фатальные последствия.

— Ну что, еще не навоевались? Хватит баловаться. Оставьте лошадей, и сами плывите к правому берегу. Отвоевались. Кто не сдастся, или попытается бежать, будет уничтожен, — послышался с парохода голос, усиленный рупором.

Константин, переглянулся с подчиненными находящимися поблизости. Хм. Оставаться в воде, верная смерть. А так… Ну какой русским смысл брать пленных, если все одно собираются их убивать?

Тяжко вздохнув, он отпустил поводья своего коня, и оттолкнувшись от него, поплыл к правому берегу. Плыть в одежде, без помощи своего боевого друга было тяжко, но ничего невозможного. Возможно если бы не его подчиненные ответственность за которых он принял перед Господом, он бы и не подумал о сдаче… Н-да. Ну уж себя-то обманывать не следует. Ситуация безвыходная, а он хочет вернуться к своей семье. Так что, все одно сдался бы.

Пленных набралось около сотни. На берегу их приняли три десятка ополченцев, не весть как оказавшихся в нужном месте. Причем, вооружены они были… Винтовками. Это что же за человек такой этот Карпов, коли даже ополченцы у него имеют оружие, которое по карману далеко не всякому шляхтичу?

А еще, все они были одеты в мундиры, ярко желтого цвета, непривычного кроя. Солдаты на борту судна в таких же, только темно-зеленых. С другой стороны, кто и как только не забавляется, коли средства позволяют. Сегодня формой никого не удивишь. Разве только она не особо отличается от гражданского платья. Эта же не имела с ним ничего общего.

Пока ополченцы принимали пленников, определяя их состояние, пароход причалил к противоположному берегу, и солдаты быстро собрали всех раненых. Перевязали, и присовокупили к пленникам. Набралось около полусотни. Командир ополченцев от души начал переругиваться с начальником солдат, поминая всех его родных.

По всему выходило, что тот вроде как повеселился от души, а ополченцам теперь расхлебывать кашу. В смысле, принимать заботу о раненых. И хорошо, мол, что штурмовики хотя бы перевязали раны. Хм. Странно. Если все то, что о них говорили правда, то к чему проявлять такую заботу?

И уж тем более, странно наблюдать такое со стороны штурмовиков. За их нападения и жестокость шляхтичи уже успели окрестить их лешими. Да что там! Константин прекрасно помнил, что именно они были повинны в поголовном убийстве его взвода, и товарища по турецкой кампании, Василя. Но факт остается фактом.

Впрочем, ополченцы недалеко ушли от них, и направились в заросли, вырубать лесины. Потом используя свои куски парусины, скроенные как-то по особому, сладили носилки. Правда, сами нести раненых не стали, предоставив эту честь шляхтичам. Но… Никто и помыслить не мог о подобной заботе.

Пароход же, сдав пленников, коротко просвистел, и зашлепал гребными колесами, вниз по течению. Не иначе как лешие приготовили еще какую каверзу. Они на такие дела мастаки. Вот только господина ротмистра это уже не касалось, потому как ему злой, подавленный и мокрый, он брел по тракту, неся на носилках своего товарища и заместителя. Крыштава достала-таки русская пуля. Едва не утонул. Но товарищи поддержали.

* * *

Трубецкой всматривался в поле боя, разворачивавшегося сейчас перед его взором. Место у него хорошее, на возвышенности, а потому видно далеко. А при наличии подзорной трубы, так еще и детали легко рассмотреть. Он ведь мало того, что расположился на высоком холме, так еще и на дерево взобрался, где ему устроили площадку. Небольшую, только одному человеку и поместиться. Но больше-то и не нужно.

Иное дело, что всего, ему все же рассмотреть не получалось. На раскинувшихся перед ним лугами, помимо травы, хватало и иной растительности. Это и отдельные деревья, и заросли кустарника с камышом. К примеру, если на сотню другую сажен от торгового тракта, и трава помельче, и кустарник более или менее изведен, то чуть поодаль картина уж меняется.

Взять хоть его сборный конный полк. Возникнет надобность, так он сможет приблизиться к ляхам на расстояние в половину версты. Да так, что те его заметят, только когда он уж в атаку прейдет. Вот только, не самоубийца он, вести своих людей на верную гибель. Уж кто-кто, а он знал цену шляхетской гусарии. Опрокинут его сборную солянку в тысячу копий, и глазом не моргнут.

Вон их полковник, оставил в сторонке сильный резерв. На вскидку сотен пять, шесть. Да только было дело, что такими силами гусары опрокидывали и добивали противника в несколько раз превышавшего их по численности. Так что, тут нужно действовать не грубой силой, а умом.

Хм. Ну и поторопиться. Эвон, что творится на левом фланге у Карпова. Все в дыму и огне. Именно что огне. Отсюда отчетливо видны языки жаркого пламени, мечущиеся горящие фигурки, вздымающийся в небо густой черный дым. И среди этого разрывы гранат, и вспухающие белые облака порохового дым, контрастно выделяющихся на фоне черного от пожарищ.

А еще, множество тел павших людей и лошадей. Большое число раненых, бредущих в тыл. Бесхозные кони, мечущиеся по лугу, или испугано жмущиеся друг к другу. Картина по настоящему страшная, и ничем иным, как поражением быть не может. Даже если командир литовцев этого не понимает. Ну или по меньшей мере, замлятинцы сумели выстоять, отбив наступление многократно превышающего по численности врага, нанеся ему катастрофические потери.

Сам Трубецкой уже давно сыграл бы отступление. Потому что продолжать лобовую атаку в такой ситуации, это глупость несусветная. Еще немного, и поражение может обернуться самым настоящим разгромом. Но полковник Савенок, не отличается глупостью. Иван Юрьевич знал это совершенно точно. А значит, он на что-то рассчитывал…