* * *

Иван так же расположился на самом возвышенном месте позиций батальона. То есть, на том самом холме, где находилась батарея младшего брата. А потому, обзор у него был превосходный. Даже роща, что росла посредине поля боя, не особо мешала. А уж что касается лагеря ляхов и Острова, так и говорить нечего. Вон они, как на ладони.

Вполне ожидаемо прозвучал сигнал к отступлению, и изрядно побитые хоругви и роты начали откатываться назад. Минометный обстрел так и не возобновился. Но солдаты и не думали останавливаться, выпроваживая непрошенных гостей точным винтовочным огнем.

Что же. Теперь дождаться ночи, и приласкать их пушечным и минометным огнем. А там, гнать, гнать и гнать. Если господин полковник отчего-то решил, что с ним тут кто-то будет раскланиваться, то сильно ошибся. Солдаты в ротах все сплошь молодые, крепкие, и прошли серьезную подготовку, а за последние сутки хорошенько так отдохнули. Так что, весело будет дорогим гостям. Ох весело.

А эт-то еще что такое!? Не веря своим глазам, Иван даже посмотрел в подзорную трубу. Твою в гробину душу мать нехай!!! Это чем там думает Рукавишников, если такое вытворяет!? Вот не верилось, что князь, мог назначить своим посадником какого идиота. Сам не таков, чтобы доверять командование дебилам. Но тут похоже все таки клиника.

Неужели островитяне не видели переправляющуюся крылатую конницу? Неужели так трудно их отличить, и не понять, что они в атаке не принимали участие? Поверить в это было трудно. Очень трудно. Но как тогда объяснить происходящее?

— Митя! — Наплевав на вестовых, находящихся неподалеку, Иван сам пробежался по холму, и рванул брата за руку.

— А? Что? Что случилось Ваня?

— Гляди!

— Ну вижу. Островитяне решили пойти в наступление, — ничего не понимая, ответил Митя.

— Не в наступление они идут, а на смерть! — Возмущенно выкрикнул Иван. Немедленно наводи орудия на гусар.

— Понял.

— Действуй.

— Батарея-а! Слушай мою команду!..

Вскоре орудия обрушили прямо-таки ураганный огонь на скопление гусар. Вот только это вовсе не значит, что им удалось тех разогнать. Гусары, это элита, и среди них сплошь ветераны, успевшие хлебнуть лиха войны и пройти сквозь множество сражений.

Так что, ни взрывами, ни смертью товарищей их не пронять. Хотя, потери и случились изрядные, это ни коим образом не сказалось на их боевом духе. Шляхтичи под которыми убивало лошадей, достаточно равнодушно взбирались на коней своих товарищей, которым не повезло быть убитыми или ранеными. Единственно, что они предприняли, это рассредоточились, так чтобы одной гранатой не валило сразу десяток.

Наконец островитяне достаточно отдалились от стен города, и гусары выметнувшись из-за холма, пошли в атаку. Митя тут же начал вводить поправки, стараясь сопровождать атакующих артиллерийским огнем. Интенсивность стрельбы резко пошла на убыль. Наводчикам все время приходилось менять угол возвышения.

И тут случилось нечто из ряда вон. Нет, не дурень посадник. И не застила ему взор жажда наживы. Все гораздо проще, и сложнее одновременно. Из лесочка справа, примерно в паре сотен саженей от островитян и гусар появилась псковская конница. Вот так, в одночасье ляхи оказались зажатыми между пехотой и кавалерией.

Выход только один, смять одного противника, пока не успел подойти другой. И командир гусар выбрал пехоту, намереваясь пройти сквозь нее, как нож сквозь масло.

Но перед ударом, им нужно было сбить строй. Потому как островитяне как раз успели занять позицию между двумя солидными островками камыша. Не иначе как там были заболоченные участки, а потому коннице лучше бы обходить те места, где она будет лишена главного своего преимущества, подвижности.

Впрочем, с перестроением гусары управились просто великолепно. Вот только, и Митины пушкари успели изрядно приноровиться. Ну или, так все сложилось. Четыре султана разрывов случились как раз в гуще всадников, и буквально за спинами первых рядов. Благодаря этому напор первого удара удалось сбить, а на второй не оставила время подоспевшая конница во главе с князем. Удар во фланг оказался страшным.

— Вот молодчина, йолки! Звали тебя, гад, паршивый! — В сердцах, бросил Иван.

— Что не так, брат? — Удивился Митя.

— Все не так, братишка. Все.

— Толком-то объяснить можешь?

— А чего тут объяснять, — безнадежно махнул рукой Иван. — У нас только что украли победу.

— Это вот этот-то удар? — Искренне удивился Митя. — А ничего что мы тут покрошили целую уйму народу. Ты погляди только на луг.

— Ну и кому это интересно? Не важно, кто и как сражался. Главное кто и как поставил точку. И у князюшки получилось просто на загляденье, — качая головой, пояснил Иван.

Н-да. Жаль конечно. Но не все еще потеряно. Если Кузьма сработает как полагается, глядишь, еще удастся оставить славу за собой. Так, и где он сейчас находится? В Замятлино, где же ему еще-то быть. Его дело разведка, а не в бою смерть искать. Тут уж как-нибудь и без него обойдутся. Он же, пусть занимается тем, что у него получается лучше всего.

— Бойся!

Предостерегающему выкрику вторил легкий хруст, быстро перешедший в громкий треск, а затем скрежет. Зеленый великан проломившись сквозь кроны своих товарищей, обламывая сучья завалился на землю. Несколько раз колыхнулся, создавая иллюзию последнего вздоха павшего героя. И наконец окончательно замер.

Люди с топорами наперевес, возбужденно перебрасываясь шутками, направились к павшему исполину. А вскоре округу огласили удары топоров, вплетаясь в общую какофонию лесоповала. Там где трудится сотня лесорубов тихо не может быть по определению.

Двое пильщиков свалив дерево, переглянулись и направились к другому, помеченному лесником. День только начинается, и прохлаждаться некогда. Есть дневная норма, и ее необходимо выполнить, а иначе ни платы ни обеда. Здесь принцип прост как мычание коровы. Кто не работает, тот не ест. При этом не сказать, что требования столь уж запредельные. Пусть наличие вооруженной охраны и указывает на то, что трудятся здесь подневольные.

— Острожский! Калинчук! К господину управляющему! — Раздался зычный голос десятника охраны.

Константин Иванович переглянулся со своим оруженосцем, и прихватив инструмент, они направились в сторону выкликавшего их. Шли неспешно, с достоинством. Один из них шляхтич, коему его положение велит блюсти себя. Второй верой и правдой служит своему господину, и прекрасно сознает, что по его поведению будут судить и о нем.

— А, вот ты где, Константин Иванович. Идите к каптеру, сдавайте инструмент, и отправляйтесь в лагерь.

— Без конвоя, — невесело ухмыльнулся шляхтич.

— А на кой он вам, конвой-то? Смысла вам бежать никакого. Выкуп за тебя пришел, а потому хочешь прямо сейчас в бега подавайся, искать никто не станет, — пожав плечами, ответил десятник.