Последствия в некоторых районах США заметны и сегодня. Побережье галла простирается от острова Сэнди (Южная Каролина) до острова Амелия (Флорида). У людей, живущих здесь, собственный язык, кухня и музыка[345]. Некоторые антропологи полагают, что галла – это искаженное “Ангола”, откуда, возможно, происходят предки этих людей. Это вполне вероятно. С середины xvii века до 44 % рабов прибыло в Америку из африканского региона, называемого тогда Анголой (современная Ангола плюс область между Камеруном и северным берегом реки Конго)[346]. Треть рабов, прошедших через Чарлстон, привезли из Анголы[347]. Большинство из них происходили из племени мбунду на территории государства Ндонго (титул правителя, ngola, дал название современной стране). Они рассеялись от Бразилии до Багамских островов и Каролины.

Тот факт, что и сейчас в Южной Каролине жива память об Анголе (в том числе в виде следов языка кимбунду), очень примечателен. Люди, живущие здесь, происходят непосредственно от африканцев, их генофонд почти не разбавлен. Сохранение культуры галла свидетельствует об устойчивости расовой дискриминации в таких штатах, как Южная Каролина. У ангольцев в Южной Америке было гораздо больше шансов избежать ужасов рабства. Иногда бежали в буквальном смысле, как беглецы из Пернамбуку, основавшие глубоко в джунглях нынешнего бразильского штата Алагоас республику (киломбу) Палмарис. В лучшие времена население этого небольшого государства с избираемым вождем превышало 10 тысяч человек. Основанное в самом начале xvii века образование португальцы сумели разгромить лишь в 1694 году. Судьба галла Джека Притчарда, раба, планировавшего в 1822 году восстание против бакра (белых) в Чарлстоне, сложилась иначе. Притчарда повесили. Как ни странно, “страна свободных людей” стала почти для Уь своего населения “страной вечных невольников”. К северу от Рио-Гранде рабское состояние стало наследственным.

Эта аномалия – рабство в обществе, полагающем себя свободным, – могла быть устранена лишь после войны между южными штатами, защищающими рабство, и северными, борющимися с рабовладением. (Возможно, военная поддержка англичанами Конфедерации привела бы ее к победе над США, однако этот поворот событий всегда был почти невероятен.) Хотя Гражданская война покончила с рабством, многие американцы еще более века считали, что обязаны процветанием своей страны барьеру между белыми и черными. Уже в 20-х годах XIX века Эдвард Эверетт написал в “Североамериканском ревю”:

Мы не имеем ничего общего с Южной Америкой… Мы разного происхождения… Никакие договоры между нами, никакие посланники, которых мы могли бы отправить к ним, никакие деньги, которые мы могли бы им одолжить, не превратят их… Боливаров в Вашингтонов[348].

Белые расисты следующего поколения видели в сегрегации основную причину того, что США процветают, а “нечистокровные” народы Латинской Америки прозябают в нищете, а в некоторых случаях еще и “заражены” коммунизмом. Выдвинув лозунг “Сегрегация сейчас, сегрегация завтра, сегрегация навсегда”, алабамский губернатор Джордж Уоллес представил расовую обособленность ключом к истории успеха Америки. В 1963 году в инаугурационной речи Уоллес заявил:

Этой нации предначертано стать не единым целым… а союзом многих… Именно здесь кроется причина того, почему наши свободолюбивые предки основали штаты и разделили между ними права и полномочия, чтобы никакая центральная власть не завладела контролем над всем государством… То же предначертано относительно рас… У каждой расы в определенных рамках есть свобода преподавать… учить… развиваться… просить и получать надлежащую помощь от других изолированных расовых групп. Это и есть великая свобода с точки зрения отцов-основателей Америки… Но если мы сольемся в единое целое, как проповедуют коммунистические философы… наше благополучие… свобода развития…. уйдут навсегда. Мы превратимся в… общество полукровок с единым всемогущим правительством.

Уоллес не был уж вовсе неубедительным: на президентских выборах 1968 года за него проголосовало 10 миллионов американцев (13,5 %).

И все же думать, будто своим успехом США обязаны сегрегации, глупо. Неверно, как Уоллес, считать, будто США наслаждаются покоем и достатком (в отличие от Венесуэлы или Бразилии) благодаря запрету смешанных браков и целому ряду других межрасовых барьеров, разъединивших белых и чернокожих дома, в больницах, школах, колледжах, на работе, в парках, бассейнах, в ресторанах и даже на кладбищах. Северная Америка стала богаче Южной потому и исключительно потому, что английская модель, предполагавшая наличие широкого слоя частных собственников, а также демократию, работала лучше испанской модели, подразумевавшей авторитаризм и концентрацию богатства в руках немногих. Рабство и сегрегация вовсе не были необходимы для успеха Америки. Напротив, они явились помехами для развития, и последствия еще дают о себе знать в социальных проблемах, которые и сейчас терзают многие афроамериканские общины: подростковой беременности, отставании в образовании, злоупотреблении наркотиками и непропорционально высоких шансах оказаться за решеткой.

Нынешний президент США – человек, рожденный белой матерью от чернокожего отца (во времена Боливара его назвали бы каста). Даже на выборах в Виргинии он обошел прославленного ветерана войны шотландско-ирландского происхождения. Это казалось фантастикой еще 30 лет назад, когда я впервые посетил американский Юг. Сейчас мало кто помнит, что до 1967 года в 16 американских штатах действовали законы, запрещающие межрасовые браки, и лишь Верховный суд, вынося решение по делу “Супруги Лавинг (Loving) против штата Виргиния” (1967), признал, что в Соединенных Штатах запрет межрасового брака неконституционен. При этом в конституции штата Теннесси соответствующая статья сохранялась до марта 1978 года, а штата Миссисипи – до декабря 1987 года. С тех пор межрасовые отношения в Америке сильно изменились.

В то же время люди на улицах многих североамериканских городов все сильнее напоминают южноамериканцев. Интенсивная миграция из Латинской Америки, особенно из Мексики, означает, что через 40 лет неиспаноговорящие белые американцы, вероятно, окажутся в меньшинстве[349]. К тому времени США могут фактически (если не юридически) стать двуязычными. Американская перепись выделяет 4 “расовых” категории: “чернокожие”, “белые”, “коренные американцы” и “азиаты либо выходцы с островов Тихого океана”. Если исходить из этой классификации, то один из 20 детей в США имеет смешанное происхождение. Число смешанных пар в 1990–2000 годах увеличилось вчетверо – примерно до 1,5 миллиона. Поэтому избрание в 2008 году Барака Обамы на президентский пост не кажется совсем невероятным.