В квартире Сеита и Мюрвет была весенняя уборка. Вечером Леман и Шюкран ужинали, пришедшая в гости Неджмийе принимала ванну. Мюрвет не терпелось сесть на балконе и вытянуть ноги. Слава богу, дети не капризничали. Когда они улеглись в свои кроватки, хватило только одной сказки, чтобы они уснули.

В дверь позвонили. Официант одного из ресторанов Сеита внес ужин и сказал:

– Госпожа, Сеит-бей не сможет прийти этим вечером на ужин. Сказал, пусть меня не ждут.

Это не было неожиданной новостью.

Сестры начали накрывать на стол вместе с официантом. Сеит отправил им две бутылки выдержанного вина.

Они так разошлись, что Неджмийе даже избавилась от своей вечной застенчивости. Ей хотелось петь.

У нее был печальный, мягкий, нежный голос.

– Как поживает твой муж? – спросила сестра, закончив петь.

– Он хочет, чтобы я каждый вечер была вместе с ним, куда бы он ни пошел, – вздохнула Мюрвет.

– Ну и почему ты не ходишь с ним?

– Не знаю… Вероятно, мне там не комфортно.

– Почему?

– У него много приятелей. Старые друзья, новые друзья, друзья друзей… Я не понимаю язык многих из них. Не понимаю, над чем они смеются, о чем разговаривают.

– Неужели среди них нет тех, кто говорит по-турецки?

– Конечно, есть. Но большинство из них крымчане. Они говорят по-русски.

– А почему и ты не выучишь русский?

– Сеит хочет, чтобы я выучила.

– Вот-вот! Ты можешь прекрасно выучить этот язык, сестра!

– Я не хочу его учить.

Неджмийе посмотрела на сестру вопрошающим взглядом.

– Каждое слово, которое я слышу на том языке, напоминает мне о прошлом Сеита, а я хочу, чтобы он привык к жизни в Турции.

Мюрвет ревновала к языку, на котором ее муж говорил годами, и к его друзьям, с которыми он делил этот язык.

Она вскочила и воскликнула, переменив тему:

– Подожди! Сейчас тебе кое-что покажу.

– Что же?

– Кое-что, что Сеит купил мне осенью. Подожди, сейчас приду.

Немного времени спустя она вернулась с кружевной шляпой из коричневого шелка на голове. Она распустила волосы и улыбалась.

– Как тебе? Понравилось?

Неджмийе всплеснула руками от восторга:

– Какая красивая шляпа! Как же она тебе идет! Почему ты ее не носишь?

– Сеит купил мне ее! Я сказала «не могу надеть», сказала «не привыкну», но он не послушал. Знаешь, что он сказал тогда?

– Что?

– «Будешь по вечерам в ней выходить на прогулки. Тогда привыкнешь».

Мюрвет, сняв шляпу, надела ее на Неджмийе. Затем подвела к зеркалу в коридоре:

– Смотри сюда! Тебе даже больше подошла!

Сестра тут же хотела снять шляпу, но Мюрвет ее остановила:

– Оставь, пусть будет твоей! Тебе она подошла еще больше, чем мне!

Она сказала это искренне.

– Сестра, да разве можно? А Сеит не разозлится?

– Нет, не разозлится. Ты знаешь, как он тебя любит. И к тому же она действительно подходит тебе больше, чем мне.

Когда Неджмийе, очарованная подарком, а Мюрвет, счастливая, что смогла порадовать младшую сестру, легли спать, Сеит все еще не вернулся.

Не было ночи, когда Сеит уснул бы, не разглядывая перед сном семейные фотографии. Хоть он и приходил домой под утро, привычка оставалась неизменной. Он знал, что его отец был доволен тем, что сын женился на турецкой девушке и стал хозяином семьи, и это хоть немного, но успокаивало Сеита.

Каждый раз, когда он рассматривал фотографию отца, он старался представить его перед собой. Он так внимательно смотрел, что иногда видел в глазах пожилого мужчины тоску и любовь, которую тот испытывал к сыну. Он словно слышал, как отец шевелит губами и говорит, что простил его. Единственным его помощником в оживлении таких воспоминаний было спиртное. Медленно поглощая алкоголь, он чувствовал, что ему становится легче. Упреки жены по поводу спиртного казались ему настолько же невыносимыми, насколько и ее ревность.

Мюрвет же не могла постигнуть истинную причину пристрастия мужа к алкоголю. В конце концов она связала пьянство Сеита с его работой в ресторане.

– Твое дело все время связано со спиртным, Сеит! – сказала она однажды. – Оставь уже все это, найди другую работу! Тогда мы успокоимся.

Муж разнервничался. Он мог многое встретить шуткой, однако не хотел, чтобы кто-то господствовал над его вкусами и привычками.

– Успокоимся, ты сказала? Успокоимся? А чему ты обязана за достаток, в котором сейчас живешь? Ты разве недовольна жизнью?

Мюрвет уже не была стыдливой, проглотившей язык маленькой девочкой.

– Я не хочу, чтобы ты выпивал!

– Какой вред в моей выпивке? Я что, тебя обижаю, я бью наших детей? Я оставляю вас голодными и в нищете и транжирю в одиночку деньги?

– Сеит, не перевирай мои слова, пожалуйста!

– Твоя мама тебе нашептала, а ты теперь мне высказываешь!

– Сеит, пожалуйста, не нервничай! Я всего лишь хочу, чтобы ты держался подальше от спиртного. Я волнуюсь о твоем здоровье.

– Не трогай меня, Мюрвет! Выпивка защищает меня от разрушения. Ты поняла? И довольно уже на меня давить!

– Спиртное держит тебя вдали от дома. Тебе обязательно выпивать с каждым пришедшим, пока ресторан не опустеет?

– А ты знаешь, с кем я пью и сколько? Ты сколько раз ходила со мной? Сидишь дома, как клуша.

– Почему мы, как все, не можем сидеть дома?

– Твои знакомые сидят дома. А мои знакомые – нет. В таком возрасте ты меня не перевоспитаешь! И если ты это примешь, то мы оба будем счастливее.

– Подумай немного о будущем детей! – не унималась Мюрвет, удивляясь собственному спокойствию.

– Достаточно того, что я имею работу, которая приносит большие деньги. Разве я не стараюсь, чтобы вам всего хватало? Интересно, сколько есть семей, которых ждет такси у дверей? Сколько есть детей, которые могут нарядиться, как пожелает душа, которые могут пойти в кино? Так безбедно вы будете жить, пока я работаю. Но если ты продолжишь меня обижать, то с нами случится то, чего ты боишься.

Мюрвет устала от этой борьбы и начала плакать.

– Сеит, а если ты дальше не сможешь работать, если что-то случится, то что будет? Мы проедаем деньги, которые зарабатываем. У нас все есть, мы очень хорошо живем, но мы ничего не откладываем на черный день. Я говорю только об этом и больше ни о чем!

Сеиту надоела эта ссора. Его в высшей степени огорчил разговор на повышенных тонах. Неужели снова все рушится? Он постарался совладать с собой.