В лагере на горе Хосанбон Чон Бон Чжун составил и огласил прокламацию о целях восстания. О реабилитации Учителя и наказании чиновников, а уж тем паче об иноземцах там не было ни слова. В самых резких выражениях, какие только позволяла воспитанность, Чон Бон Чжун критиковал королевский двор, родственников короля и королевы, провозглашал принципом государственной политики «защиту Отечества и благополучие народа».

Это заявление шокировало двор и Юань Шикая. Было отдано немедленное распоряжение о выступлении на подавление восстания самых лучших войск страны, королевской гвардии и сеульского гарнизона, то есть и корейцев, и китайцев, переодетых в корейскую военную форму. Карательный отряд имел на вооружении две пушки и два пулемета. К месту высадки их доставил морем китайский сторожевой корабль «Пиньюань». Эти действия не остались без внимания самого знающего японского дипломата — первого секретаря посольства в Сеуле Сугимура Фукаси. 9 мая он телеграфировал в министерство иностранных дел, прося разрешения отправить в Кунсан японское сторожевое судно «Осима», которое стояло на якоре в Инчхоне. 17 мая в Инчхон прибыл крейсер «Ямато» на замену сторожевому судну «Осима». На разведку в Кунсан ушел крейсер «Цукуси».

Японское сторожевое судно «Осима»

Сразу выступить против повстанцев правительственные войска не смогли — почти половина солдат перешла на сторону тонхаков. Поражения правительственных войск следовали одно за другим, пока Чон Бон Чжун не занял крепости Чончжу и не решил ее оборонять. Запертые в крепости войска повстанцев не смогли выдержать плотную осаду и потерпели поражение. Чон Бон Чжун ушел из крепости с частью своих соратников, однако от идеи восстания не отказался. Четыре месяца непрерывных боев дали ему возможность убедиться в правильности своих лозунгов и готовности корейских крестьян взяться за оружие в любую минуту. Наконец, он четко понимал, что стал очень значительной политической фигурой, что гарантировало ему не только жизнь, но и возможность дальнейшей политической деятельности. Очевидным стал еще один факт, который еще сыграет свою роль: королевская династия не пользовалась абсолютно ничьей поддержкой: ни народа, ни дворян, ни армии. Окружавшая двор камарилья берегла его не более, как источник собственного благополучия. Смена династии могла означать длительную и кровавую смуту.

Не будем, впрочем, забывать, что Япония и была крайне заинтересована в серьезной смуте, как поводе для введения войск в страну, в том числе допуская и возможность смены правящей династии на своих сторонников. Поэтому было бы нелепо предполагать, что такой подарок судьбы, как восстание тонхаков, не будет использован в интересах Японии в полной мере.

Заместитель начальника Генерального штаба Японии, по сути начальник внешней разведки генерал-лейтенант Каваками Сороку был сторонником «материковой» политики и хорошо знал положение дел в Корее. Обстановка требовала доразведки.

Каваками Сороку

Военный атташе в Сеуле капитан Ватанабэ Йохэй получил задание прибыть в Пусан и заняться сбором необходимой информации о повстанцах независимо от дипломатов. 18 мая на основании полученных донесений Каваками доложил ситуацию начальнику Генерального штаба генералу принцу Арисугава и по его прямому указанию направил в Пусан специального резидента Генерального штаба майора Итидзи. После его возвращения в Токио 30 июня в военных кругах, особенно со стороны Каваками, резко усилились требования о посылке войск в Корею. Масла в огонь добавило письмо первого секретаря посольства в Сеуле Сугимуры от 22 мая. «Если китайские войска при соблюдении формальностей, касающихся официального уведомления, будут введены в Корею, трудно предсказать, какие изменения внесет этот факт в дальнейший ход событий… Поэтому следует решить, пошлет ли наше правительство свои войска на основании имеющегося соглашения для охраны миссии… и для обеспечения равновесия сил в Корее и будет ли оно держать их там до восстановления порядка…».

Военные видели РЕАЛЬНУЮ НЕОБХОДИМОСТЬ ПОСЫЛКИ ЯПОНСКИХ ВОЙСК В КОРЕЮ ЯКОБЫ ДЛЯ ПОДАВЛЕНИЯ ВОССТАНИЯ ТОНХАКОВ. НО В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ — ДЛЯ РЕОРГАНИЗАЦИИ КОРЕЙСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА И ВОЗРОЖДЕНИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРОЯПОНСКИХ ЭЛЕМЕНТОВ. ЗАМЕТНО ОСЛАБИВШИХ СВОЮ АКТИВНОСТЬ ПОСЛЕ «ПОЧТОВОГО» МЯТЕЖА. (выделено мной. — М. К.).

От имени начальника Генерального штаба в правительство было направлено секретное послание, в котором говорилось: «Силы бунтовщиков-тонхаков растут. Корейские солдаты неспособны с ними справиться. Такое положение вынудит корейское правительство просить Китай о военной помощи. Если китайское правительство согласится удовлетворить такую просьбу, нам тоже следует послать свои войска, чтобы обеспечить безопасность японских подданных в Корее и сохранить влияние Империи» (курсив мой — М. К.).

Арисугава Тахикиро

Именно в начале июня Генеральный штаб Японии тайно начал подготовку к мобилизации. Выполнение всех мероприятий, связанных с посылкой войск в Корею, было возложено на начальника 1-го управления Генерального штаба полковника Тэраути. Майору Яманэ, лейтенанту флота Мацумото, капитану Иноуэ и капитану Нисида было поручено провести подготовительные мероприятия по переброске войск в Корею. Начал формироваться отдел транспорта и связи.

Но и здесь не обошлось без квасных патриотов — если только можно применить подобный термин к японцам. Давно замечено, что серьезным политическим намерениям более всего вредят самые патриотические патриоты, которые лучше всех знают, что нужно делать и — самое страшное! — намерены реализовать свои бредовые намерения самостоятельно и немедленно. Эти господа, как правило, думать дальше, чем до ужина, не умеют, для них «патриотические чувства» заменяют любой здравый смысл… В общем, подобного рода «деятели» могли навредить Японии больше, чем Ли Хунчжан вкупе с Юань Шикаем. В конце июня 1894 года — то есть, уже после завершения активной фазы восстания — четырнадцать человек, главным образом бывших военных и самураев, все члены шовинистической организации «Общество черного океана», прибыли через Пусан в провинцию Чолладо. Все они были вооружены в лучших традициях токугавских времен: опоясаны мечами, с пистолетами за поясом — совершенные герои. Начали они с того, что ограбили медный рудник в провинции Кёнсандо: для революции требовалась взрывчатка. Достигнув Сунчона, неофициальной столицы тонхаков, предводитель японцев Ёсикура нарядился в старинную самурайскую одежду и потребовал от имени своих соратников встречи с Чон Бо Чжуном. Себя они называли «миссией помощи, ниспосланной небом». Однако Чон Бон Чжун отказался от помощи японцев, поскольку ко времени их прибытия многое изменилось: после окончания боевых действий власти решили привлечь Чон Бон Чжуна к управлению провинцией, стремясь использовать его огромное влияние на крестьян, и вступили с ним в переговоры. Сославшись на договоренность с королем, Чон Бон Чжун отказал японским «революционерам» в поддержке. Герои-революционеры решили действовать самостоятельно, но в конечном счете были задержаны японскими же войсками в Сеуле и Пусане.