После соглашения Чон Бон Чжуна с королевской властью снова поднять тонхаков на вооруженное выступление решил Цой Си Хён, никак не проявивший себя в событиях последних месяцев. Однако его попытка успехом не увенчалась, и возглавить новую армию ему не удалось. Примкнувшие к нему тонхаки очень скоро разошлись по окрестностям, разбились на мелкие группы и перестали признавать над собой какой-либо контроль со стороны руководителей секты. Эти группы превратились в неорганизованные шайки, терроризировавшие всю провинцию Чолладо. Как и всякий бандитизм, эти действия быстро надоели местному населению, и повстанцы начали терять поддержку местных жителей. Постепенно восстание сошло на нет. Во всяком случае, уже к середине июня 1894 года никакой серьезной угрозы тонхаки не представляли. Казус белли ускользал от японцев, как карп из садка…

Но повод уже был формальностью, главным образом для оправдания собственных действий перед мировым общественным мнением, о чем японцы заботились неукоснительно. Если он не был правдой, то, по крайней мере, должен быть правдоподобным. И его обязательно придумают, если на флоте получены боевые снаряды, под лючины забункерованы угольные ямы и пар приказано держать на марке — пока лишь для учений… Банзай! Банзай!

Утихшее восстание тонхаков не расхолаживало корейский двор. Король сумел воочию убедиться, что народ отнюдь не считает его отцом нации. При первом удобном случае крестьяне снова возьмутся за пики и винтовки, и у них не будет недостатка в командирах. Армия крайне ненадежна, а административный аппарат только раздражает население, и в критической ситуации будет просто уничтожен. Опасность восстания угрожала не столько стране, сколько династии.

Авторская пометка на полях: эту очевидную истину поняли многие. И в Китае, и в Японии прекрасно осознавали: хозяином в Корее будет тот, кто сумеет утвердить у власти удобную ему династию, поскольку именно династия являлась легитимным носителем власти, что лишало любую третью силу повода для вмешательства… Воевать придется не просто за территорию, а за «хозяина земли Корейской». Именно в этом и состояла главная фабула войны, в которую не хотелось верить, но к которой усердно готовились…

Король понимал, что восстание не закончилось, поскольку главных своих задач не решило. Угроза его новой вспышки была более чем реальной. Снова и снова он обсуждает с придворными вопрос о привлечении китайских войск для обеспечения безопасности, для подавления любой попытки бунта. Теперь речь идет не о подавлении восстания, а о недопущении нового, для чего, собственно, и нужны войска Китая. Почему не Японии? Она за прошедшие десять лет сильно потеряла в своем авторитете и лишилась многих своих сторонников при дворе. Любой водонос в Сеуле знал, что Япония готовила государственный переворот, что самые мерзкие государственные преступники скрылись от справедливого королевского суда в Японии, что именно японские купцы монополизировали все рыболовство на восточном побережье и не дают дышать корейским рыбакам. Китай же спас короля от убийц, причем японские солдаты при этом позорно бежали из дворца. Нет, Японию с Китаем даже сравнивать не стоит…

Резидент Юань Шикай находился в смятении. Восстание ширилось, после разгрома карательных сил повстанцы могли двинуться как на Сеул, так и в Инчхон, где полным-полно иностранцев… Последствия были вполне предсказуемы: интервенция сначала Японии, затем — России, затем — всех подряд. Корея перестает существовать. Сами обстоятельства могли вынудить Китай к вмешательству, причем раньше всех остальных. Генеральный резидент решился начать предварительные переговоры уже в середине мая, после того, как стала известна прокламация Чон Бон Чжуна, написанная в лагере на горе Хосанбон. 23 мая командующий карательными силами корейской армии Хон Гё Хун направил правительству письмо, в котором признавал свою неспособность подавить восстание просил короля обратиться к Китаю за военной помощью. После подавления стихийного бунта Сеульского гарнизона в 1882 году Хон Гё Хун пользовался большим авторитетом при дворе, и к нему прислушивались. Падение Чончжу, о котором в Сеуле стало известно 1 июня, окончательно решило дело. Теперь в необходимости привлечения иностранных войск никто не сомневался… Юань Шикай начал переговоры с ближайшим окружением короля о посылке китайской армии в Корею.

После принятия этого решения многое менялось. В том, что японские войска точно так же будут введены в Корею, Юань Шикай нисколько не сомневался. Вопрос был в том, сколько их будет, где они будут размещены и какие конкретно действия предпримут? Очевидно, что японцы введут свои войска для защиты своих граждан именно в те города, где этих граждан много: Сеул, Инчхон, Пусан. Если в это время китайские войска будут гоняться по горам за разрозненными отрядами тонхаков, у японцев появиться реальная возможность оказывать прямое влияние на короля: все крупнейшие города страны фактически будут в их руках. Это приведет к усилению японской партии в ущерб китайской… Чего допустить было нельзя. Поэтому китайских войск должно быть много, и они должны не только гоняться за повстанцами, но и обеспечивать безопасность всех иностранцев в Корее. Вопрос в том, успеют ли китайские войска занять все ключевые позиции в стране до того, как японцы сумеют им помешать сделать это… Поэтому доставлять китайские войска нужно морем — это быстрее. К счастью, войска еще не ушли с маневров, их нужно просто передислоцировать.

Но японцы чётко держали обстановку. 1 июня японский поверенный в делах первый секретарь японской миссии в Сеуле Сугимура нанес визит Юань Шикаю. Между Юань Шикаем и японским поверенным произошел обмен мнениями, в результате чего было достигнуто соглашение о том, что нет никаких препятствий для участия китайских войск в подавлении восстания. При этом Сугимура упомянул, что Япония, скорее всего, тоже введет войска для защиты своих граждан, но не более роты. Местом их дислокации, скорее всего, будет Сеул. Вряд ли Юань Шикай поверил Сугимуре, но результаты переговоров несколько успокоили его в том смысле, что японцы не успеют перебросить в Корею контингент, количественно равновесный Китаю.

После двадцатидневной инспекционной поездки по гарнизонам Ли Хунчжан прибыл в Саочжан, где ему и была вручена срочная и секретная депеша от сеульского резидента. Юань Шикай писал, что восстание тонхаков ширится и последствия его непредсказуемы. Генерал сообщал, что, скорее всего, в скором времени понадобится введение китайских войск, и что Япония, судя по всему, этому препятствовать не намерена.

3 июня вечером Юань Шикай принял советника палаты иностранных дел Сон Ги Уна, который вручил ему официальную просьбу Верховного государственного совета о посылке китайских войск в Корею для подавления восстания тонхаков. В ней в частности говорилось: «Население уездов Тхэин и Кобу в провинции Чолладо всегда отличалось разнузданностью, коварством и с трудом подчинялось законному правлению. В последнее время более 10 тысяч человек из числа жителей этих уездов присоединились к бандам тонхаков и захватили свыше десятка уездных городов… Уже сейчас они находятся менее чем в пятистах ли от Сеула. Если восстание будет разрастаться, это грозит Китаю серьезными осложнениями… Уповая на помощь Китая, мы осмеливаемся беспокоить господина генерального резидента просьбой о посылке телеграммы сановнику по делам Севера Ли Хунчжану с тем, чтобы он выделил некоторое количество войск и срочно прислал их для усмирения мятежников. Кроме того, это дало бы возможность нашим войскам и их генералам перенять некоторый военный опыт, что вполне пригодилось бы в дальнейшем в интересах обороны. Одновременно мы просим, чтобы эти войска были выведены из страны сразу после того, как мятежники будут усмирены. Мы не решаемся настаивать на том, чтобы после отвода войск в нашей стране остались гарнизоны, так как не хотим затруднять императорскую армию длительной службой за пределами своей страны».