Но почему бы не совместить доклад с принятием мер? Так даже эффектнее будет смотреться. Мол, напал на след, в данный момент пытаюсь узнать побольше в ожидании решения.

Еще бы найти того, кому можно поручить деликатное дело! Луис не офицер, с ним откровенничать не будут. С самим Кастебаном – тоже вопрос. Все-таки полковник, непосредственный начальник и командир. На свою сторону перетянуть его хотят наверняка, тогда дела сразу пойдут быстрее, но насколько скажут правды?

По предыдущему опыту Хуан Луис прекрасно знал о склонности любых потрясателей основ к любым и всяким преувеличениям – лишь бы оно шло на пользу делу. Революционеры всех мастей и рангов только и стремятся представить свои силы так, будто за их плечами вся армия и весь народ. Главное же – еще сами начинают верить в это. А доходит до дела – и пшик.

Кому же? Без своего человека узнать реальные вещи порою трудновато.

Жаль, нет специальной службы, в чью непосредственную обязанность входила бы охрана существующего строя изнутри. Раз пора революций никак не прекратится.

Жаль…

Великие Равнины

Дорога фактически была безопасной. Сотня казаков и взвод драгун – солидная сила, способная дать укорот любому противнику в здешних местах. Будь то индейцы, плантаторы, хоть регулярные части республиканцев. Полками и дивизиями никто не ходит, а роту или эскадрон встретить не страшно. Выучка у местных не та.

Единственное – столь большой отряд поневоле нуждался в обозе. Малая партия может прокормиться охотой, но такая свита – уже нет. Хорошо, не надо решать проблему с фуражом, зато сколько всего необходимо людям с учетом перемещения в местах необжитых или обжитых исключительно кочевниками! Плюс – переданные в качестве дара союзникам ружья и запас пороха. Оружие – величайшая ценность для любого народа Равнин.

Повозки поневоле несколько замедляли продвижение экспедиции. Почва была твердой, не чета российским дорогам в периоды распутицы, и все равно скорость была не той, что у верховых. Да и останавливаться на отдых поневоле приходилось чаще. Это не движение одвуконь, когда достаточно переменить скакуна.

Зато имелся некоторый комфорт. Хотя бы в лице посуды и походных палаток. Последние главным образом для начальства. Пусть Муравьев гораздо чаще предпочитал ночевать, словно простой солдат. Просто подложив под голову седло.

По званию своему он мог бы прихватить не карету, так бричку, только раз остальные передвигались верхом, выделяться полковнику не хотелось. Напротив, Муравьев не забывал о едущих с отрядом индейских посланниках. Союзники привыкли к забытой в цивилизованных странах истине: вождь – не просто мудрый руководитель, это еще один из самых сильных воинов. В крайнем случае – старик. Стариком полковник не являлся, следовательно, должен был соответствовать закрепленному в сознании индейцев образу.

Невелика заслуга – проделать верхом дальний путь. Прочие ведь могут. Да и в уже давней Отечественной войне юный квартирмейстерский офицер совершал такие переходы – нынешняя экспедиция покажется увеселительной прогулкой.

Зато поначалу приходилось довольно трудно юному родственнику. Прошло несколько мучительных дней, прежде чем Андрей втянулся в езду от рассвета до заката. Ничего, не жаловался, лишь вечерами с трудом сползал с коня, шел враскорячку и был готов отказаться от ужина – лишь бы упасть в первом попавшемся месте и скорее заснуть без сновидений. Но – не выл, не ныл и не скулил, старался держаться наравне со всеми. Потом понемногу привык, и по примеру казаков порою даже умудрялся подремать прямо в седле.

Ничего. В его возрасте подобная закалка весьма полезна. Лишь здоровее будет. Офицер не имеет права на слабости в глазах подчиненных. По крайней мере на чисто физические.

В целом же было даже скучновато. Картографирование пройденной местности занимало не так много времени, большей частью люди просто ехали под палящим солнцем, а то и на крепком ветру. Пейзажи не впечатляли разнообразием. Та же трава, те же холмики и овраги, те же небольшие рощи, вместо праздника – небольшие реки, в которых можно было смыть дорожную пыль… Если уж самым молодым путешествие быстро приелось, то более опытные вообще изначально посматривали на него как на обычное поручение. Надо – доедем. При чем тут какие-то удовольствия по дороге? Служба…

Потом скука исчезла. Путь пролег по индейским территориям, и тут предстояло держать ухо востро. Порядки на Великих Равнинах были достаточно своеобразными. Точнее, можно было говорить об отсутствии какого-нибудь порядка. Земли считались лишенными конкретного владельца. Лишь в силу разных причин какие-то части являлись охотничьими угодьями одних народов, какие-то – других. Однако четких границ не было. Мелкие стычки, другие причины постоянно сдвигали условные линии. Сверх того, не было здесь и настоящего мира. Напасть на соседей, угнать у них лошадей – дело настолько обычное, что и за войну не считалось.

Соответственно, с путешественниками дела обстояли не лучше. Любой вождь небольшого племени мог собрать некоторое количество воинов и напасть на какой-либо караван, если вдруг решал, будто добыча окажется легкой. С той же долей вероятности могли и не напасть. Тут кому как повезет. Важно, осуждения иных племен подобная акция не вызывала. За соплеменников могли мстить, но за каких-то чужих людей…

Посему перемещения по индейским территориям нельзя было считать безопасными. Рисковали торговцы, этим же самым индейцам везущие какие-то товары, рисковали всевозможные авантюристы, по тем или иным причинам пустившиеся в путь, рисковали люди официальные, представляющие какое-нибудь государство или колонию. Раз существует население, порою приходится вести с ними переговоры. Которые в данном случае частенько напоминали пресловутые беседы слепых с глухими. Очень уж многого не понимали договаривающиеся стороны. Например, индейцы никак не могли взять в толк, как это земля может принадлежать кому-либо? Белые же – почему нельзя навести хоть некоторое подобие порядка?

Разные народы, разный уклад жизни, разные представления, если не обо всем, то о многом…

Имея при себе казаков и драгун, схватки можно было не опасаться. Главное – быть готовыми к любому повороту событий.

Территории наиболее воинственных народов – команчей и кайова – объехали по самому краю. Разумеется, кто-то обязательно заметил большой отряд, но связываться с ним не стали. По каким причинам – неважно. Решили ли, что игра не стоит свеч, а добыча даже в лучшем случае не оправдает жертв, были ли уже наслышаны о казаках, просто решили не обращать внимания из-за занятости другими делами…

Никаких парламентеров, официальных и полуофициальных лиц, попыток поговорить, куда и зачем движется отряд… Прерия выглядела совершенно безлюдной, словно по ней не перемещались бесчисленные племена, принадлежавшие к самым разным народам. Торговцы тоже не попадались, хотя, по словам индейской делегации, отряд несколько раз пересекал обычные пути купеческих караванов.

Уже ближе к невидимой черте, отделявшей земли кайова от арапахо, казаки доложили – кто-то следует параллельно отряду. Не в малом числе. Точнее не позволял узнать приказ самого Муравьева – наблюдать, но без дальних вояжей, в плен никого не захватывать, не совершать никаких действий, которые кто-нибудь затем сможет трактовать как враждебные.