Альфредо вышел из глубины сада и поднялся на веранду. Его лицо и руки были испачканы машинным маслом. Грациелла запретила ему в таком виде даже подходить к ним, а когда он пошел умываться, сообщила Софии, что ее сын без памяти влюблен. Но к сожалению, не в хорошенькую девушку, на которой он мог бы жениться, а в мотоциклы… Руки Грациеллы при этом двигались без остановки: разливали чай, передвигали тарелки со сладостями, открывали сахарницу, раскладывали салфетки.

– Buon giorno, mama! Как ваши дела? – Константино поцеловал мать в щеку, а затем коснулся губами руки Софии.

– Спасибо, неплохо, – ответила она, смущенно покраснев, и поспешила опустить на колени свои огрубевшие от работы руки.

Вскоре к ним присоединился Альфредо, который привел себя в порядок и переоделся. София чувствовала себя непринужденно в кругу этой дружной семьи. Младший, Фредерико, был на диете – ему запретили есть пирожные – и сидел за столом хмурый до тех пор, пока Грациелла не предложила ему шоколадный пудинг. София пребывала в прекрасном расположении духа, ее глаза возбужденно сверкали.

И вдруг на совершенно безоблачном небосклоне невесть откуда взялась темная тучка. София не поняла, что произошло. Грациелла казалась такой счастливой в окружении сыновей. Фредерико взгромоздился на ручку ее кресла… Никто не сказал ничего особенного. Внезапно Грациелла переменилась в лице, у нее задрожали губы, на глаза навернулись слезы. Ее руки, минуту назад такие живые, безвольно опустились. Она даже не сделала попытки вытереть слезы, заструившиеся по щекам.

Альфредо отставил в сторону тарелку и помог матери подняться:

– Все в порядке, мама. Пойдем. Тебе нужно немного отдохнуть.

София услышала тихий плач Грациеллы. Константино аккуратно поставил чашку на стол:

– Прошу прощения, но мама редко принимает гостей. Я думаю, она перевозбудилась. Она все еще…

– Дело в вашем брате?

– Да. Это странно, однако она всегда расстраивается именно за столом. Наверное, потому, что острее ощущает то, что его нет с нами. Когда мы собираемся все вместе, его место пустует. Мама еще очень слаба. Но надеюсь, скоро поправится.

Они сидели в полном молчании, глядя в сад. София думала о том, вернется ли Грациелла к столу, или она снова упустила свой шанс.

– Надолго ли уехал ваш отец?

Константино удивленно посмотрел на нее, не понимая, почему это ее интересует.

– Вашей маме будет легче, когда он вернется, – объяснила она.

– Не думаю. С тех пор как похоронили брата, они с трудом общаются друг с другом, – ответил Константино. София заметила, что он никогда не называет Майкла по имени. Константино вновь устремил взгляд в глубину сада.

– Вам, должно быть, тоже нелегко, – сказала она.

– Да… – Он нервно стучал ногой о пол. – Раньше я был вторым сыном… Позвольте заметить, что вы прекрасно выглядите сегодня.

– Спасибо… – растерянно отозвалась София на этот неожиданный комплимент и улыбнулась.

Он поднялся и прошелся по веранде. Остановившись поодаль в тени, он сунул руки в карманы и сказал:

– Я хотел приехать повидать вас, но… В общем, я не был уверен в том, что вы захотите меня видеть. Если бы я заехал к вам в отель, вы бы согласились встретиться со мной?

София рассмеялась и ответила, что, разумеется, да. Он радостно улыбнулся и вернулся за стол.

– У вас есть семья?

– Нет. Отец умер, когда я была еще маленькой, а мама полтора года назад.

– Извините… А в отеле, где вы работаете… У вас там родственники?

– Нет. Просто я там работаю, вот и все.

– Скажите, откуда вы приехали? – спросил он вдруг, положа ей руку на плечо. – Хозяин сказал, что вы сняли номер вечером накануне аварии.

София почувствовала, что настал подходящий момент, и собралась все рассказать. Но Константино ласково погладил ее по щеке и прошептал:

– Простите, я не имею права задавать вам столько вопросов…

На веранду вышел Альфредо, и момент был упущен.

Он сел за стол, намазал хлеб маслом и откусил большой кусок, испачкав щеку.

– Вы окончательно поправились? Никаких последствий?

– Никаких, – ответила София, чувствуя на себе пытливый взгляд юноши. Он отложил бутерброд и стал вертеть в руках чайную ложечку. София обратила внимание на то, что братья были как-то странно взвинчены, особенно Альфредо. Его глаза с пушистыми ресницами бегали по сторонам от волнения, но в то же время он был невероятно привлекателен.

– Кон, тебя зовет мама. И еще она велела вызвать для Софии машину, – заявил Фредерико, появляясь на веранде. Константино подал Софии руку, чтобы отвести ее попрощаться с матерью. Когда они проходили мимо Фредерико, он с улыбкой потупился и добавил: – Только что звонил папа. Сказал, что задержится в Нью-Йорке. – И неожиданно лукаво хихикнул: – Я думаю, что мы еще увидимся с вами, София!

Константино шлепнул брата, но при этом густо покраснел.

Грациелла полулежала в шезлонге. Она с улыбкой указала Софии на место рядом с собой.

– Дорогая моя, я должна просить прощения у тебя. Посиди со мной, пока не подадут машину… Оставь нас, Константино.

София не могла вообразить лучшей возможности для разговора, но не успела она раскрыть рот, как Грациелла принялась расспрашивать ее о семье. Казалось, она искренне огорчилась, узнав, что ей всего семнадцать лет и что у нее никого нет.

Момент, когда было удобно упомянуть о ребенке, прошел. Грациелла удивилась, заметив, что девушку смущает то обстоятельство, что она не живет, а работает в отеле. В остальном София держалась уверенно, и Грациелла даже не догадывалась о том, как сильно бьется ее сердце, охваченное волнением.

«А ну как она сама догадается? Ведь она так проницательна. Иначе почему она обо всем меня расспрашивает, зачем ей знать?.. Скажи ей, скажи сейчас, не скрывай правду… Расскажи ей о ребенке…» – кричал ее внутренний голос.

– Должно быть, это нелегкая работа для молодой девушки из приличной семьи, – заметила Грациелла, ожидая ответа, но София лишь подняла на нее испуганные карие глаза.

Грациелла понимала, что Роберто не позволит больше Софии появляться на вилле, а своему сыну ухаживать за девушкой, пока семья в трауре. Но она желала счастья сыну, тем более что над их семьей так внезапно сгустились черные тучи. Эта темнота подступала все ближе, давила на нее. Грациелла тяжело вздохнула:

– Константино хочет увидеться с тобой снова. Поскольку у тебя нет никого, с кем он мог бы поговорить, решать придется тебе самой.

Она приписала румянец на щеках девушки, учащенное дыхание и упорное молчание смущению и ободряюще улыбнулась:

– Ты еще совсем молода и нуждаешься в покровительстве взрослого человека. Мой сын хочет, чтобы ты знала: его намерения честны. Разумеется, никакого окончательного решения не может быть до возвращения моего мужа. А до тех пор ты желанная гостья на вилле.