К воротам вышел второй охранник и сделал ей знак удалиться, но София твердо возразила:

– Я не уйду, пока не повидаюсь с Майклом Лучано. Я проделала долгий путь, чтобы поговорить с ним. Пожалуйста, это очень важно.

Охранники переглянулись между собой, а затем подошли ближе к Софии. Она вцепилась обеими руками в решетку ворот, демонстрируя намерение любой ценой добиться своего.

– Откуда ты приехала?

– Из Чефалу. Пожалуйста, пустите меня.

Тогда один из стражей отступил на шаг назад и ткнул в сторону венка, украшенного траурной лентой, который висел на другой створке ворот. София только теперь заметила его.

– Майкл Лучано умер три недели назад. Семья в трауре. Так что я вынужден снова попросить тебя уйти. Пожалуйста, иди домой. Тебя никто не должен здесь видеть.

София несколько мгновений смотрела на охранника, не постигая смысла его слов. Мужчины развернулись и направились к сторожке, когда София вдруг закричала им вслед: «Нет, этого не может быть!» Охранники потеряли терпение, вышли за ворота и с большим трудом отцепили ее руки от решетки. Она боролась с ними, как дикая кошка, царапалась и вырывалась, но им удалось справиться с ней и оттащить от дома на большое расстояние. Охранники опасались, что ее крики потревожат покой скорбящей семьи.

Они не успокоились, пока не отвели ее далеко в долину и не убедились в том, что отсюда ее в доме не услышат. София не унималась и пыталась освободиться. Она кусалась и била их кулаками до тех пор, пока один из мужчин не залепил ей пощечину. Она отлетела в сторону и упала на землю.

– Вставай, мы не причиним тебе зла, – сказал другой, поднимая ее сумочку. – На, возьми… А теперь уходи отсюда по-хорошему.

София просидела посреди дороги больше часа, будучи не в силах шевельнуться. Когда она наконец встала, мужчины с облегчением вздохнули. Отряхнув платье, она взяла свою сумочку и медленно направилась к автобусной остановке. Однако когда появился автобус, у нее не хватило сил даже на то, чтобы поднять руку и остановить его. Она не знала, сколько часов провела здесь, а когда решила все же двинуться в город пешком, уже давно наступили сумерки. В голове у нее плыл туман, мысли путались.

Она не слышала, как из-за поворота вывернула машина, и уж тем более не хотела идти впереди нее по дороге. Возможно, она собиралась попросить водителя подвезти ее, но потом не могла вспомнить ничего. Очнулась она на кровати в прохладной темной комнате. Пожилая женщина с ласковыми руками положила ей на лоб мокрое полотенце:

– Не бойся, все позади. Случилась авария, но теперь ты в порядке. Сейчас приедет доктор и осмотрит тебя.

София устало закрыла глаза, даже не поинтересовавшись, где она находится. Вскоре появился доктор и осмотрел ее. У нее было легкое сотрясение мозга и глубокая ссадина на виске, но кости оказались целыми. Он предложил вызвать «скорую помощь» и отвезти девушку в больницу, но Грациелла настояла на том, чтобы она осталась здесь, в доме, где о ней смогут позаботиться.

Когда доктор ушел, София снова почувствовала прикосновение ласковых рук и открыла глаза.

– Ну, как ты себя чувствуешь? Получше?

София слабо улыбнулась, губы у нее задрожали, а из глаз хлынули слезы.

– Как тебя зовут, маленький воробышек?

– Со-фия…

– Так вот, София, мы тебя вылечим, и нечего плакать. У тебя есть кто-нибудь, кому я могу позвонить? Кто-нибудь будет беспокоиться о тебе?

– У меня никого нет… Я только утром приехала сюда.

Грациелла как следует укрыла ее и ободряюще пожала ей руку.

– Доктор дал тебе успокоительное, и ты сейчас заснешь. Мы продолжим наш разговор, когда ты отдохнешь.

София с улыбкой поблагодарила женщину, чувствуя, что мысли у нее путаются, а глаза неудержимо слипаются. Она пробормотала что-то, что Грациелла не смогла разобрать, и погрузилась в глубокий сон.

Мальчики каждый по-своему переживали утрату старшего брата, которого им всегда ставили в пример. Майкл, любимец отца, с детских лет был похож на златокудрого ангела, а сейчас, наверное, стал им и невидимо парит у них над головой, недосягаемый после смерти, как и прежде, в жизни.

Фредерико разбил гитару Майкла и сжег ее в тщетной попытке обратить на себя внимание родителей. Это был жест отчаяния, безмолвный крик души: «Я здесь, посмотрите на меня! Я живой!» Однако все его игнорировали. Константино начал пить в одиночестве, запершись в своей комнате. Он тоже искал помощи и сочувствия, но никто не заметил, что он стал говорить запинаясь и шататься при ходьбе. Альфредо носился на машине как безумный, а теперь еще вылетел на тротуар и чуть не задавил девушку.

Общим знаменателем в их жизни был Майкл. Неожиданно под крышей их дома оказался еще один человек, связанный с Майклом теснейшими узами. Правда, ни одна живая душа об этом даже не догадывалась. Грациелла первая вышла из шокового состояния и стала возвращаться к жизни. Ухаживая за Софией, она разрушила непроницаемую стену молчания, которой сама отгородилась от семьи после похорон Майкла.

Альфредо в тревоге поднял глаза на мать, спускавшуюся по лестнице со второго этажа с кувшином воды в руках.

– Она в порядке. У нее ссадина на виске и легкое сотрясение, но доктор сказал, что все обойдется. Это хороший урок для тебя – ты всегда ездишь слишком быстро. Отныне, может быть, станешь осторожнее.

Впервые после похорон Майкла мать заговорила, и даже простое назидание в ее устах сын воспринял с радостью.

Он поднялся наверх, приоткрыл дверь и посмотрел на спящую Софию. Убедившись в том, что его никто не видит, он крадучись подошел ближе к постели, чтобы лучше разглядеть ее. София положила руку под голову, склоненную набок, и слегка приоткрыла рот. Ее детское лицо казалось таким умиротворенным и в то же время беззащитным, что Альфредо внезапно ощутил острую потребность уберечь ее от всех жизненных тревог и невзгод. Он склонился над ней и отпрыгнул в сторону, когда в комнату вошла Грациелла.

– Уходи отсюда немедленно! Дай бедной девочке выспаться, – прошептала она.

– Разве она не красавица?!

– Я видела и поупитаннее, а эта худая, как скелет… А теперь оставь ее и меня в покое. Я побуду с ней.

Грациелла поставила стул возле кровати Софии и уселась на него. Ей не хотелось, чтобы девушка проснулась и перепугалась, обнаружив, что находится в чужом доме.

Альфредо постучал в дверь кабинета отца и вошел. Роберто даже не взглянул на него, погруженный в свои бумаги.

– Ты слышал, что я сбил девушку? Все, слава богу, обошлось, и теперь мама сидит с ней.

– Альфредо, я очень занят, и если у тебя нет ко мне ничего важного и безотлагательного, то не мешай мне. Пора и тебе заняться делом, вместо того чтобы гонять на машине и сбивать людей почти у порога собственного дома.

Альфредо тихонько притворил за собой дверь. После смерти Майкла с отцом стало совершенно невозможно разговаривать; он был не в состоянии найти общий язык ни с кем из своих близких. Альфредо знал, что с тех пор мать и отец спят в разных комнатах, и это огорчало его, как и братьев.