сторонам. Поэтому теперь они не сразу смогли донести до мозга очевидное – это он. Команда застряла где-то по пути, и мои глаза видели Грека – живого и невредимого, в то время как мозг отказывался признавать, что этот человек – он. Грек изменился. В последний раз я видела его совсем мальчиком, сейчас передо мной был взрослый мужчина. Утративший свою мальчишескую непосредственность, но не лишившийся и сотой доли своей дьявольской сексуальности.

В тот день Влад оставил на меня всю текущую работу, потому что его призвал великий и всемогущий Альберт. После того как наш папочка страстно полюбил Италию, мой муж стал называть его Альбертино – иногда за спиной, а под хорошее вино и соответствующее папино настроение прямо в глаза. Я себе такого не позволяла… Так вот Альбертино призвал сына, чтобы поговорить о новом проекте, который он собирался отдать нам в управление. Мы уже давно этого ждали, ибо у себя в «Апексе» стали слегка подкисать. Я раньше времени справилась со всей текучкой, потому что ее оказалось меньше, чем я рассчитывала. В половине второго я спустилась из своего кабинета вниз, на летнюю веранду нашего арт-кафе. В это время я обычно обедаю, всегда чем-нибудь легким из нашего меню: салат из креветок с авокадо, или кальмары, или кроличья печенка в сметанном соусе. Обычно я пью латте, но иногда позволяю себе бокал розового вина. Я уселась за столик и стала обдумывать, чего мне больше хочется. Хотелось жареного палтуса – у нас его делают замечательно, – и я уже собралась позвать официантку, которая, замерев, стояла в двух метрах от стола в ожидании моего решения, как вдруг показался он. Грек не просто заметил меня – он пришел именно ко мне, это было очевидно, ибо он остановился перед моим столиком и улыбнулся. Он был в белом льняном пиджаке, одним словом, источал истинно европейский шик.

– Я несколько неожиданно, – сказал он, – извини, что без предупреждения. Ты не слишком занята в данный момент?

– Присаживайся, – ответила я как можно более непринужденно, – я собиралась пообедать. Ты хочешь составить мне компанию?

– Да, хочу, но не здесь, – ответил Грек.

– Тебе у нас не нравится?

– Пока не знаю, я тут первый раз.

– Тогда почему не здесь? У нас хорошо готовят.

– Я в этом не сомневаюсь.

Грек замолчал, и мне ничего не оставалось, как посмотреть на него. Он был все такой же и совсем другой. Взрослый мужчина с незнакомым выражением лица. Но все с теми же ямочками на вечно небритых щеках и с теми же искрами в хищных, жадных, озорных глазах. Аппетит у меня пропал, и я вдруг испугалась, что Влад может приехать с минуты на минуту и неожиданное свидание закончится. Я продолжала молчать. Мне хотелось сказать ему что-то обидное, может быть, даже оскорбительное, такое, от чего ему станет не по себе и захочется немедленно уйти. Но хотела ли я, чтобы он ушел? Если и да, то все-таки не настолько сильно, потому что через минуту молчания я встала и ровным шагом прошла через всю веранду к выходу. Он шел за мной следом – это я чувствовала спиной.

Мы учились на параллельных курсах: я на искусствоведческом, Грек на актерском. По имени его никто не звал: Андреас было сложновато выговаривать, а Андрюхой он себя звать не позволял. Да и каким он был Андрюхой? Черноглазый, вечно небритый брюнет. Так и прилипло – Грек. Девочки массово сходили по нему с ума, но все больше на предмет совместного проведения досуга. А если называть вещи своими именами, переспать с ним хотели все, но никто не воспринимал его всерьез. Для «отношений» Грек не подходил. Он был вольной пташкой: не признавал обязательств, не держал обещаний, пил, блудил, играл в карты. Для прочных отношений он был слишком, даже вызывающе сексуален, от такого мальчика нельзя было ожидать ничего хорошего. Я и не ждала, я была одной из многих воздыхательниц, не мечтающих ни о чем большем, чем просто заманить его в постель. Хотя и на этот счет особых иллюзий я не питала, ограничивалась тем, что, как многие другие, просто смотрела на него издалека.

На четвертом курсе перед зимней сессией мне дали задание: написать рецензию на отрывок из спектакля, который ставит наш актерский факультет. Это было экспериментальное действо, потому что как раз в то время на кафедре театрального искусства засияла звезда – только что назначенный художественный руководитель нашего областного драматического театра, который милостиво снизошел до студентов базового вуза. Сцен было две, и ставили их на базе театра, в готовых декорациях. «Ставили» – это очень громкое слово, просто студентам выделили некоторое – очень малое, кстати, – время, когда они могли отрепетировать подготовленные заранее части спектакля на настоящей сцене. Отрывки были не классические, современного драматурга, нашего земляка, и в исполнении молодых актеров это звучало интересно, свежо и где-то даже вызывающе. Пока я готовила свою рецензию, я поняла, что таким образом новый главный режиссер, придя в труппу, при помощи студентов захотел показать ведущим актерам театра их уязвимые места: некоторую заштампованность и вялость. Я выполнила свою работу и получила отличную оценку, но мой главный приз был несколько иного рода – Грек обратил на меня внимание.

Я понимала, что очень отличаюсь от девочек-актрис, я не годилась в подметки самой замухрышистой из них. Они были все как на подбор – яркие, или, как говорили на факультете, «фактурные»: с правильными чертами, огромными глазищами, высокие, пышноволосые. К тому же каждая из них, еще не успев дойти до второго курса, вела себя как звезда. Эти девочки умели себя подать. Простые шарфики носили, как «Фенди», дешевый открытый джемперок превращали в сногсшибательное супердекольте. Я долго за ними наблюдала, пока сама наконец не научилась этому – правильно себя преподносить. К четвертому курсу я достигла определенных успехов, и, когда Грек впервые обратил на меня внимание, мне уже не было стыдно за свой внешний вид. Я приложила немало усилий, чтобы из гадкого утенка, каким была всю свою юность, превратиться в интересную девушку. Я тоже научилась стучать тонкими каблучками, выгодно обтягивать грудь, правильно укладывать завитки, чтобы они соблазнительно и трогательно падали на шею. Но Грека я поразила своим умом – чего я никак не ожидала и к чему не прикладывала никаких усилий. То есть не старалась казаться умнее, чем я есть. Преподаватели сочли мою рецензию тонкой, глубокой и одновременно нестандартной и смелой. Я не побоялась назвать вещи своими именами, применить