Джанна уцепилась за единственный вариант: помолвка, только помолвка могла ее спасти!

Дан с предложением не торопился, и не удивительно. Кому пришло бы в голову звать замуж девушку, которая еще не относила траур по мертвому жениху? Дан был настолько вежлив и обходителен, что даже в комнату и кровать Джанны не так уж сильно рвался, чем и радовал, и огорчал ее одновременно. Так у нее мог бы появиться хоть один рычаг давления на Дана, а получалось, что не было ни одного.

А потом Глена проводила Джанну в медблок. Джанна понимала, что ей там скажут: истощение нервное и физическое на фоне бессонницы, а больше ничего, совершенно ничего, потому что это не проклятие или заклинание западной школы, это не зелье, это не... вообще ничего из того, что господин Зверин учился диагностировать. А проверять, нет ли у человека связи с покойным родственником, супругом или женихом — это ведь еще додуматься надо. У западных магов нет такой традиции: ходить за своими в могилу.

И там, в медблоке, Джанна заснула на плече Глены. И спала спокойно, без единого сна. И чувствовала себя так, будто Паучиха обняла ее тремя парами рук. В тот же вечер она исхитрилась подлить маленький пузырек приворотного зелья в стакан Глены. А вернувшись в свою комнату, выпила парный пузырек сама.

***

- Подожди, что значит "выпила парный пузырек"? Разве привороты так работают, и тот, к кому привораживают, тоже должен что-то пить?

Джанна улыбается:

- Ты не поняла. Я тоже выпила приворотное зелье. Привораживающее к тебе.

- Но зачем?!

- Помолвка, ты помнишь? Я тогда на ней зациклилась. Мне нужна была связь, порожденная искренним и взаимным чувством. Взаимным, понимаешь?

31. Джанна и я

Это нечестно. Это просто нечестно.

- Знаешь, это нечестно, - говорю я.

- Что именно? - поднимает на меня взгляд Джанна.

- Это. Твои слова звучат так, будто мы с тобой обе пострадавшие в этой истории. Но нет, Джанна. Ты пострадавшая в совсем другой истории, а от твоей идеи с приворотом пострадала только я.

- Вот как?! Думаешь, я только удовольствие получала? - вспыхивает Джанна. - Думаешь, мне нравилось все это?!

- Думаю, что ты сама приняла решение, к кому и как себя приворожить. И точно знала, что твое чувство будет взаимным. Сама решила — сама и отвечаешь за последствия: нравилось там тебе, не нравилось... А я... я ничего не решала. Просто под руку тебе подвернулась. Ты думаешь, я поверю, что это была с твоей стороны большая жертва — выпить приворотное? Это при том, что ты себе жизнь спасала? Нет, извини, не поверю.

Джанна долго молчит. Я гадаю, как она поступит: уйдет из комнаты, хлопнув дверью, или вспомнит, что комната, вообще-то, её, и выставит меня? Джанна не делает ни того, ни другого. Она закрывает глаза, открывает снова и говорит:

- Ладно, допустим, ты права, - что, вот так просто? Взяла и согласилась? В чем подвох? - Значит, я могу больше не стараться? Ты меня не простишь?

Э нет, вот так мы точно не договаривались! Я пережила весь этот безумный день, добралась до старых забытых снов, сделала правильные выводы — и все это ради того, чтобы остаться ни с чем?

Ладно, не «ни с чем». А просто без Джанны. Вообще-то, еще вчера у меня и мысли не было, что мы можем снова сойтись. Мысли о ней самой были. Боль была, обида была. Были тщательно запрятанные где-то в глубине чувства. А надежды на примирение не было, потому что мне казалось, нет в мире таких слов, которые могли бы заставить меня простить ее. И нет в мире таких обстоятельств, которые смогли бы сделать черное белым, отменить и обелить ее поступок. Оказалось, обстоятельства были. Но слова — слова тоже нужны. Именно теперь. Раньше в них вообще не было смысла, потому что я бы не простила ни за какие слова и мольбы. А теперь — теперь могу. Но она тянет, тянет, тянет время и мои нервы. Сколько можно-то? Слишком гордая, да? После одного срыва, после рассветного «Глена, прости» больше не можешь?

Да ладно. А мне и моей гордости каково было весь этот год?

- Может, и прощу, - говорю я, стараясь не слишком торопиться. - Мы с тобой, в конце концов, связаны и зельем, и браком, коль скоро нам друг от друга никуда не деться, да и вообще жить друг без друга нелегко, простить было бы разумнее. Но я хочу от тебя две вещи.

- Ты так и будешь все время ставить условия? - почти шипит Джанна.

- Когда-то тебе не нравилось, что я выполняю твои. Теперь тебе не нравится, что я их ставлю. Определись уже.

- Ладно, я тебя слушаю, - ледяным тоном говорит она. Но я вижу: она не по-настоящему злится. То есть злится, конечно, но не в ярости, иначе уже не разговаривала бы со мной. А значит... значит, это правда. Она тоже выпила зелье. Иначе ни за что не позволила бы мне чего-то требовать. Не после того, как покаялась во всех грехах (впрочем, во всех ли?). Не в таком тоне. Не после того, как выяснила, что я связана с Даном. Не... в общем, все было бы не так. Но она не может мне противостоять точно так же, как я не могу противостоять ей. Она не может от меня отказаться. И я могла бы вить из нее веревки...