в заранее приготовленные ямы, засыпали тонким слоем снега, а потом вновь расстреливали и хоронили в те же ямы. Расстрел производился в полукилометре за деревней Жестяная Горка, левее дороги, идущей из деревни»[569].

В Новгородском Кремле, в зале театра, 7 декабря 1947 г. началось открытое судебное заседание военного трибунала. На скамье подсудимых находились 19 бывших германских военнослужащих. Вмененные им преступления на оккупированной территории подпадали под действие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 г. «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, шпионов, изменников родины из числа советских граждан и их пособников». Процесс в Новгороде стал одним из крупнейших открытых судов над немецкими военными преступниками.

В уничтожении мирного населения около деревни Жестяная Горка обвинялись в первую очередь немцы. Но показания свидетелей выявили, что в состав этой «команды» входили не только граждане рейха Абрам, Амман, Герман Цитцман, Пауль Фишер и Герман Винклер. В их подчинении находились прибалтийские немцы, латыши и русские (до войны проживавшие в Латвии) – всего около трех десятков человек[570]. Среди замученных, уничтоженных людей были задержанные партизаны, бойцы Красной Армии, выходившие из окружения, мирные граждане, в т. ч. женщины и дети.

Уже после войны, когда сотрудникам органов государственной безопасности удавалось установить о бывших карателях все, вплоть до домашнего адреса, привлечь к уголовной ответственности их было невозможно. Они находились на Западе, а выдача оттуда «бывших граждан Латвии в лапы КГБ» нашими бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции не практиковалась.

Кроме прибалтийских формирований на Северо-Западе России оккупантами использовались кавказские и казачьи карательные отряды. Пользовавшиеся репутацией прирожденных воинов и непримиримых врагов большевизма казаки одними из первых привлекли внимание германских военных. Причем с самого начала подразумевалось, что они будут нести исключительно боевую службу[571].

Кроме борьбы с вооруженным антигитлеровским сопротивлением каратели этого отряда отличались исключительной жестокостью по отношению к мирному населению: проводили массовые аресты, расстрелы, истязания, сжигали населенные пункты.

Псковские чекисты позднее установили: «По далеко не полным данным, участниками казачьего отряда в боях на территории Псковской области было убито 34 партизана, расстреляно 63 человека, в том числе детей, женщин и стариков, сожжено около 20 деревень[572].

В январе 1943 г. каратели арестовали жителей деревень Ежино и Абаканово Рогачёву Е. Ф., Корнееву М. А., Корнееву Т. по подозрению в связях с партизанами. В течение трех дней их подвергали пыткам, но, не добившись никаких показаний, их публично расстреляли в указанных деревнях.

Осенью 1943 г. каратели сожгли деревни Станки, Столпово, Козари, Житниково, Блиново, Гусино, Свинищи Пустошкинского района. 3 ноября 1943 г. в дер. Игнатово Пустошнинского района каратели расстреляли трех партизан. Партизану Кононову В. выкололи глаза. В тот же период за деревней Дрозды Себежского района они учинили зверскую расправу над захваченным в плен партизаном Корнеевым, которому сломали руки, отрезали нос, разрезали бок и шею.

В мае 1944 г. путем провокации каратели выявили, что жители деревни Асташево Опочецкого района Анисимова А. А. и ее муж Яковлев А. А. поддерживают связь с партизанами. Анисимову А. А. после истязаний повесили в деревне, а Яковлева А. А. расстреляли. В той же деревне изнасиловали девушку Алексееву А. и потом ее расстреляли.

В деревне Федькино Опочецкого района каратели арестовали Игнатьеву К., поддерживающую связь с партизанами, подвергли ее пыткам, нанеся 18 ножевых ран и разрезав рот, а потом расстреляли.

В июле 1944 г. казачий отряд выехал на территорию Латвийской ССР, где в районе городов Круспилс и Екабпилс участвовал в карательных операциях против партизан. В начале 1945 г. немцами отряд переброшен в Германию, где на реке Одер занимался строительством линии обороны, а часть карателей перешла на службу во власовскую армию»[573].

После войны советским органам государственной безопасности удалось выявить на территории СССР и привлечь к уголовной ответственности всего 30 человек, служивших в этом казачьем отряде. Значительная часть преступников легализовалась в Западной Европе и Америке.

Летом 1942 г. в украинском городе Лохвица командование германской армии при содействии эмигрантского Армянского национального комитета приступило к формированию «армянского национального легиона» из числа бывших военнослужащих Красной Армии, добровольно сдавшихся в плен и содержавшихся в лагерях военнопленных.

Отбор в национальный легион преимущественно проводился из числа военнопленных армян и других кавказских национальностей. Непосредственной вербовке в «армянский национальный легион» предшествовала соответствующая антисоветская обработка, при этом добровольное согласие поступающего на службу в национальный легион было обязательно.

Антисоветскую и пронацистскую обработку добровольцев проводили представители «армянского комитета», одним из которых был генерал Саркис Саркинян – белоэмигрант и офицер германской армии. После нее каждый легионер подвергался индивидуальному опросу и зачислялся в одно из подразделений «армянского национального легиона».

«Армянский национальный легион» состоял из четырех батальонов, имевших порядковые номера от 1 до 4. Каждый батальон имел в своем составе более 600 человек. Личный состав был вооружен винтовками. В каждом отделении имелись ручные пулеметы, а в ротах – пулеметы. При батальоне находились взвод тяжелых пулеметов, батарея легких орудий (четыре орудия) и два танка.

С февраля по июль 1943 г. в деревне Заверняйки Опочецкого района Псковской области дислоцировалось одно из подразделений 2-го батальона «армянского национального легиона» примерно в 125 человек при нескольких командирах-немцах. С весны 1943 г. около четырех месяцев в деревнях Болтино и Новоселье того же района находилось другое подразделение «армянского легиона» примерно из 200 человек. Также в течение 1943 г. и весны 1944 г. фиксировалось появление легионеров в составе крупных подразделений в районах деревень Вольное Освобождение, Стрибово, Пушкинские Горы, Столбово, Куденково.

В задачи «армянского национального легиона» входила вооруженная борьба с партизанским движением. Легионеры в составе крупных соединений проводили боевые операции против партизан, задержанных народных мстителей расстреливали или направляли в лагеря в Германию[574]. Кроме этого, они занимались арестами, избиением и ограблением мирных советских граждан. Арестованных советских граждан помещали в лагеря, а деревни сжигали.

Весной 1944 г. «армянский национальный легион» передислоцировался в Латвию, а в мае 1944 г. был вывезен во Францию, где большинство легионеров после открытия второго фронта были пленены англичанами.

Официально Испания не воевала с Советским Союзом. Но на Северо-Западе России в составе вермахта сражалась испанская Голубая дивизия. Без всякого лукавства ее солдат можно назвать «добрыми оккупантами». Добрыми – по сравнению с немцами, финнами и особенно эстонцами и латышами. Но – оккупантами, и оккупантами весьма вороватыми.

В испанской исторической литературе всячески превозносится тот факт, что командир дивизии генерал Муньос Грандес приказал вручить на Рождество 1941 г. подарки для советских военнопленных и жителей новгородских деревень.

Окопная правда войны крайне неромантична: голод и вши, смерть и ранение, холод и удушающая жара с насекомыми летом. Испанская дивизия остановилась на Волхове. Впереди была советская линия обороны, а позади – русские деревни. Здесь они