«Господи!! Значит он тоже там был! Не пострадал?! А если бы пострадал?!» — ужаснулась она. — «Боже мой! Надо срочно ехать к нему!»

Наталья быстро собралась, выскочила из квартиры, но у дверей подъезда резко остановилась.

«А куда бежать то? Вечер субботы на дворе как-никак. Где его искать? Дома ли он?» — спохватилась она и решительно набрала номер Виктора, нахваливая себя за то, что решилась наконец позвонить.

— Алло, — такой знакомый голос был немного удивленным.

— Здравствуй, Вить, — Наташа замялась. Вся решимость куда-то сразу улетучилась. — Э-э-э, у тебя всё в порядке?

— Спасибо! Более-менее… А почему ты спрашиваешь? — поинтересовался Виктор и, вдруг испугался, что она сейчас обидится и бросит трубку. — Извини ради бога, — торопливо добавил он, — у тебя-то как дела?

— Ну-у, тоже более-менее… я тут прочитала, что на вас с Машей…

— Приезжай, а?! — прервал он её, — или, если хочешь, давай в городе встретимся.

— Давай, — потихоньку выдохнула Наталья, стараясь не выдать радостного возбуждения, охватившего её от этих слов, — подожди, ты сказал «в городе»? А ты где сейчас?

— Мы с Машуней дом снимаем. Ирина Сергеевна и Андрей Кириллович тоже здесь.

… Они встретились в Сокольниках, долго гуляли по тенистым аллеям, иногда заходили в какое-нибудь кафе выпить по чашке кофе и говорили, говорили, говорили…

«Как там было у Булгакова?» — в какой-то момент подумал Виктор, — «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож…»

«Но нет, нет! Конечно же любовь не выскочила сейчас перед нами», — продолжал размышлять Руденко, — «Это произошло давно. А сейчас… я очень надеюсь на это… сейчас она просто вернулась. Как возвращаются блудные сыновья. Как возвращаются моряки, пережившие жестокие шторма и увидевшие, наконец, родную гавань. Тихую и спокойную. В которой есть удобный, широкий и глубокий фарватер, но и опасные рифы попадаются. И пройти по этому фарватеру, не наткнувшись на рифы — тоже дар, который нельзя растратить ни на что другое…»

Он смотрел на свою Натуську и больше всего на свете хотел, чтобы она почувствовала сейчас примерно то же самое, что и он. И в то же время очень боялся, что своим «желанием» подтолкнёт её к нужному ему состоянию возобновляющейся влюблённости. А никакой суррогат его уже ни в каком виде не устроил бы.

«Вот ведь как, оказывается, бывает! — удивлялся Руденко, — Можно хотеть и не хотеть чего-то одновременно! А вот чего я не хочу точно — так это того, чтобы в наши отношения кто-то или что-то вмешивалось. Ангелы, демоны, теория вероятности, сама Вселенная, да кто угодно! НЕ ХО-ЧУ! Я с удовольствием откажусь от этого сомнительного «дара», если он может помешать вернуть её… «Сами всё дадут», — Виктор с горечью вспоминал свои сны и слова гениального создателя «Мастера и Маргариты». — «Не-е-е-т! Человек сам! Сам должен брать то, что принадлежит ему по праву — свободу! Свободу поступать по чести и совести. Свободу любить и защищать тех, кто ему дорог. Свободу презирать тех, кто от чести и совести отступился.»

Наталья видела, что Витя о чём-то напряжённо размышляет, но не решалась ничего спрашивать, боясь спугнуть, сломать это пока ещё очень осторожное и очень хрупкое чувство возвращающего счастья. Она даже боялась лишний раз посмотреть ему в глаза, опасаясь неосторожным взглядом выдать своё состояние. «Ну же, позови меня с собой!» — попросила она беззвучно. И тут же одёрнула себя: «Чтобы позвал, надо сделать то, что собиралась. Прямо сейчас!..»

— Вить! Ты… прости меня, пожалуйста! Я… — она смутилась и замолчала, не в силах подобрать слова.

— Нет, подожди! — прервал её Виктор, — я знаю, что ты хочешь сказать. Это ты прости меня! Наверное, я даже больше виноват в том, что произошло. Значил не сумел как следует объяснить… Слов нужных тогда не нашёл ни для тебя, ни для родителей твоих. И сейчас…

— Нет-нет! Теперь ты подожди! — Наташа теперь уже решительно остановила его, — я тоже знаю, что ты хочешь дальше сказать. Я… я теперь крепко-накрепко усвоила, что это очень опасно — хотеть всего и сразу: и обычного семейного счастья, и финансового благополучия, и любимой работы, и верных друзей, и мудрых родителей…

«О-хо-хо! Ты даже не представляешь — насколько!» — хмыкнул про себя Руденко.

А она тем временем продолжила:

— А ещё… когда по сто раз пересмотрела ваши клипы, я поняла, что совсем по-другому стала относиться к Машке. Теперь… теперь мне тоже хочется называть её Машуней. Как ты…

Они, казалось, целую вечность смотрели друг на друга, силясь понять, насколько каждый из них сейчас был искренен. И каждый из них видел, что да, — вполне. И каждый пытался найти какие-нибудь изъяны в интонациях, взглядах, вздохах. И одновременно боялся их найти, и радовался, что не находит… Виктор не выдержал первым:

— Поехали к нам? — робко предложил он.

— Прямо сейчас? — растерялась Наталья, хотя несколько минут назад и хотела этого больше всего на свете, — но… мне переодеться хотя бы…

— За… — Виктор хотел спросить: «зачем?», но вовремя прикусил язык, сообразив, что Натуська в этом случае может решить, что это будет просто визит «в гости», а ему очень хотелось, чтобы она осталась совсем. — Заедем к тебе, делов то…

К Наталье на Преображенку доехали минут за десять. Она отправила Виктора на кухню, быстро переоделась в полуспортивный костюм, вытряхнула из своего почти клатча всё содержимое в сумочку побольше, заскочила в ванную, схватила зубную щётку, вернулась в комнату и достала из комодика свою любимую шёлковую ночную рубашку, которая, если её плотно свернуть, могла уместиться в большой спичечный коробок, закинула в сумку, но тут же выхватила обратно.

«Ну ты, мать, даёшь! Всё решила уже? И за него тоже?» — она на целую минуту замерла в нерешительности, потом вздохнула и сунула ночнушку обратно в комод. Потом достала и зубную щётку, повертела в руках и сунула обратно. «Ну, если что, скажу, что она у меня всегда в сумочке лежит» — успокоила она сама себя.

— Судя по навигатору, доедем меньше, чем за час, — сказал Виктор, когда они наконец сели в машину, — как раз к ужину успеем. Ирина Сергеевна грозилась свой фирменный рыбный пирог сделать.

— О, здорово! А то я его вкус уже забывать стала! — заулыбалась Наталья. — А… Маша готовит что-нибудь уже? В смысле — не сегодня, а — вообще.

— Бывает, берет иногда уроки у бабули. Но до совершенства пока далековато. Хотя всё, что она делала, было вполне