Прежде чем осуществить ваш план, вы сделали последнюю попыткупробудить мужа от спячки – сообщили ему о своем намерении выйти замуж заДжефферсона Коупа. Хотя это расстроило вашего супруга, он не прореагировал так,как вы надеялись, поэтому вам пришлось привести в действие план убийства. Вывернулись в лагерь, обменявшись по пути несколькими любезностями с ледиУэстхолм и мисс Прайс. Вы поднялись к пещере, у которой сидела ваша свекровь,держа шприц с лекарством наготове. С вашим опытом медсестры вам не составилотруда схватить ее за запястье и ввести дигитоксин, прежде чем она осознала, чтовы делаете. Из долины было видно только то, что вы разговариваете со старойледи, склонившись к ней. Затем вы принесли из своей пещеры стул и сели рядом,якобы продолжая дружескую беседу еще несколько минут. Смерть, должно быть,наступила мгновенно. Вы разговаривали с мертвой женщиной, но кто мог об этомдогадаться? Потом вы отнесли стул назад и спустились в шатер, где засталивашего мужа читающим книгу. Вы специально не покидали шатер, не сомневаясь, чтосмерть миссис Бойнтон припишут сердечному приступу. (Собственно говоря, так онои было, хотя приступ вызвали искусственно.) Только в одном ваш план дал сбой.Вы не смогли вернуть шприц в палатку доктора Жерара, потому что доктор слег смалярией и, хотя вы этого не знали, уже хватился шприца. Это, мадам,единственный промах, во всех иных отношениях безупречном преступлении.

Последовало гробовое молчание. Затем Леннокс вскочил наноги.

– Нет! – крикнул он. – Это грязная ложь! Надин не моглаэтого сделать! Моя мать… уже была мертва!

– Вот как? – Пуаро быстро повернулся к нему. – Значит, ееубили все-таки вы, мистер Бойнтон?

Леннокс опустился на стул и закрыл лицо дрожащими руками.

– Да, это правда… Я убил ее.

– Вы взяли дигитоксин из палатки доктора Жерара?

– Да.

– Когда?

– Как вы сказали – утром.

– А шприц?

– Шприц? Да, и шприц тоже.

– Почему вы убили ее?

– И вы еще спрашиваете?

– Да, спрашиваю!

– Но вы же знаете… моя жена собиралась уйти от меня сКоупом…

– Да, но вы узнали об этом только во второй половине дня.

Леннокс уставился на него:

– Конечно, когда мы ходили на прогулку…

– Однако яд и шприц вы взяли утром.

– Какого дьявола вы терзаете меня вашими вопросами? –Леннокс провел ладонью по лбу. – И вообще, какое это имеет значение?

– Очень большое. Советую вам, мистер Леннокс Бойнтон,сказать правду.

– Какую правду?

– Самую обыкновенную.

– Хорошо! – Леннокс махнул рукой. – Но я не знаю, поверители вы мне. – Он глубоко вздохнул. – Когда Надин сообщила мне о своем решении, япочти обезумел. Мне и в голову не приходило, что она может уйти от меня ккому-то другому. Я чувствовал себя так, словно был пьян или тяжело болен.

Пуаро кивнул:

– Я обратил внимание на то, как леди Уэстхолм описала вашупоходку, когда вы проходили мимо нее. Поэтому я знал, что ваша жена солгала,сказав, что сообщила вам о своих намерениях, когда вы оба вернулись в лагерь.Продолжайте, мистер Бойнтон.

– Я едва осознавал, что делаю… Но когда я подходил к лагерю,в голове у меня начало проясняться. Я понял, что сам во всем виноват, что былжалким червяком! Мне следовало давным-давно уйти от мачехи. И я подумал, чтосейчас, может быть, еще не слишком поздно. Старая ведьма восседала на фонекрасных скал, как какой-то мерзкий идол. Я поднялся туда сказать ей, что ухожунемедленно. Мне пришла в голову дикая мысль уехать с Надин тем же вечером вМаан или еще куда-нибудь…

– Леннокс, дорогой…

Снова послышался тяжкий вздох.

– Но она сидела там мертвая! Я был ошеломлен – опять незнал, как мне поступить… Слова, которые я собирался прокричать ей, застряли уменя в горле. Я словно окаменел… Машинально я подобрал ее часы – они лежали унее на коленях – и надел их на ее дряблое мертвое запястье… – Он содрогнулся. –Это было ужасно!.. Потом я спустился к шатру… Я хотел позвать кого-нибудь, ноне смог – просто сидел, листал газеты и ждал… – Леннокс сделал паузу. –Конечно, вы этому не верите. Почему я никому ничего не сказал? Почему необратился за помощью к Надин? Я сам не знаю.

Доктор Жерар прочистил горло:

– Ваше заявление вполне правдоподобно, мистер Бойнтон. Двухтяжелых шоковых состояний подряд было вполне достаточно, чтобы расстроить вашинервы. Это реакция Вайссенхальтера – наилучшим ее примером может служить птица,ударившаяся головой об оконное стекло. Придя в себя, она инстинктивновоздерживается от дальнейших действий, давая время нервным центрамприспособиться к ситуации… Я не так хорошо говорю по-английски, но имею в виду,что вы не могли вести себя иначе. Любое решительное действие в это время былодля вас невозможным! Вы проходили через период душевного паралича! – Онповернулся к Пуаро: – Уверяю вас, друг мой, что это так!

– Я в этом не сомневаюсь, – отозвался Пуаро. – Ужеотмеченный мной маленький факт – то, что мистер Бойнтон надел на запястьематери ее часы, – мог иметь два объяснения. Он мог служить прикрытиемпреступления или же мог быть замечен молодой миссис Бойнтон и интерпретированею таким образом. Она вернулась через несколько минут после мужа и должна былаэто видеть. Поднявшись к свекрови и найдя ее мертвой со следом от укола назапястье, миссис Бойнтон, естественно, пришла к выводу, что ее муж совершилпреступление – что сообщение о намерении оставить его вызвало совсем не туреакцию, на которую она надеялась. Короче говоря, Надин Бойнтон считала, чтоподтолкнула своего мужа к убийству мачехи. – Он посмотрел на Надин: – Это так,мадам?

Она кивнула.

– Вы действительно подозревали меня, мсье Пуаро?

– Я допускал возможность такого варианта.

Надин склонилась вперед.

– Но что произошло на самом деле?

– Что произошло на самом деле? – повторил Пуаро.

Он придвинул стул и сел. Теперь его поведение былодружелюбным и абсолютно неофициальным.

– Вопрос по существу, не так ли? Ибо дигитоксин был взят,шприц исчез, а на запястье миссис Бойнтон имелся след от укола. Действительно,через несколько дней вскрытие покажет, умерла миссис Бойнтон от чрезмерной дозыдигиталиса или нет. Но тогда может быть слишком поздно! Лучше выяснить правдусейчас – пока убийца находится рядом.