сир, – с улыбкой посмотрела я. – Они верны мне, это правда. Но лишь потому, что сами так захотели, ведь верность, как и любовь, не завоюешь силой.

– Кхм…

– Да, ваше величество. Если вы еще не знаете, это – именно те редкие вещи, которые можно только подарить.

Он вопросительно приподнял бровь, словно ожидая, что я еще чего-нибудь скажу, но я лишь покачала головой и сделала знак братьям. Ас и Ван мгновенно запрыгнули на подножки, Бер по привычке взлетел на козлы, Гор, деликатно оттеснив короля в сторону, залез ко мне. Почти сразу сверху лихо свистнуло, гикнуло, щелкнул по воздуху тугой бич, заставив вороных закусить удила. И мгновение спустя карета, стартовав, как выпущенная из лука стрела, рванула прочь. Оставив после себя густые клубы пыли и донельзя озадаченных гвардейцев, которые так и не успели понять, что же именно между нами произошло. И что это за дерзкие чужаки, которые рискнули столь нагло похищать благородную леди из-под носа у их сурового короля.

Глава 10

– Гайдэ, ты обещала спеть мне эту поэму, – с улыбкой напомнил мастер Драмт, когда мы снова оказалась у него в гостях. – Помнишь? «Песнь о небе?»

Оторвавшись от выданной им всего час назад книги, я лукаво улыбнулась.

– Ты и сам уже можешь.

– Я боюсь ее испортить.

– Но мы вроде хотели попробовать вместе?

– Спой, – попросил Риг, присев напротив. – Пожалуйста. Я хочу услышать, как она должна звучать в оригинале.

Я со вздохом отложила «Жизнеописание ал-тара Тариваса» и скептически посмотрела на слегка занервничавшего мага.

– А ты со словарем закончил?

– Да.

– И те слова, что я принесла, тоже выписал?

– Да, конечно, – тоном прилежного ученика отозвался шестидесятичетырехлетний маг.

– А рассказ перевел?

Мастер Драмт укоризненно посмотрел.

– Гайдэ, я сделал все, что ты сказала. Мы рано начали, поэтому время до твоего отъезда еще есть. Пожалуйста, спой. Я буду тебе очень благодарен.

Я развела руками.

– Вообще-то, я пою только для близких, но раз ты просишь… хорошо. Где она?

Маг тут же протянул сложенный вчетверо листок бумаги, который явно приготовил заранее, и слабо улыбнулся.

– Держи.

– Все-то ты продумал… хитрец.

Он улыбнулся шире и пересел на диван, выжидательно на меня уставившись и нервно сцепив руки, будто в первый день, когда мы только начали заниматься. Я даже мысленно подивилась, но делать нечего – обещала, значит, придется петь, хотя раньше я этим занималась только в одиночестве или (очень редко) пела для кого-нибудь из братьев. А вот так… когда из всех окрестных стен наверняка торчат чьи-то любопытные уши…

Некстати вспомнив о господине да Миро, я против воли улыбнулась и неожиданно задумалась над тем, как он планировал использовать подслушивающее заклятие в моем доме. Пошло бы это как запись? Или, может, кто-то сидел бы возле артефактов и стенографировал? Даже любопытно, как работают эти их «прослушки», но жаль – спросить не у кого.

Я развернула листок и быстро пробежалась глазами по собственноручно выведенным каракулям. Ну, не совсем, конечно, каракулям, потому что эйнараэ в письменном виде производит не менее приятное впечатление, чем в устной форме, но все равно – мне всегда казалось, что пишу, как курица лапой, несмотря на заверения Рига в обратном. Ладно, попробуем… тем более что покойный Ли-Кхкеол оставил в моей памяти четкий образ того, как это должно звучать.

Я прикрыла глаза и негромко запела, словно слыша в голове его тихий голос, повторяющий слова песни одновременно со мной. Это было странное ощущение. Не раздвоение личности, но нечто похожее. Иногда так случается, когда поешь под сделанную заранее запись и потом, если попадаешь в ритм, слышишь, как сливается твой собственный голос с голосом исполнителя. Неожиданно появляется чувство настоящего сопричастия. А иногда даже чудится, что это не старенький магнитофон мурлыкает на полке, а кто-то внутри тебя тихонько подпевает любимому исполнителю.

Довольно быстро я забыла обо всем лишнем: о волнующемся маге, о забавно повернувшем уши шейри, о недочитанной книге, невидимых слушателях, недавних сомнениях… действительно обо всем. И вот тогда неожиданно увидела прямо перед собой поразительно живую картинку: занимающийся рассвет над прекрасным и совершенным Эйирэ; большую поляну, на которой удивленно приподнимают головы собравшиеся там эары; вскинувшего на пролетающую мимо птицу откровенно растерянный взгляд Эа; зеленые травы, невыразимо прекрасные цветы, усыпавшие крону древнего Хранителя Леса, и небо… бескрайнее синее небо, простершееся над зеленовато-сиреневыми джунглями красиво изогнувшимся куполом. А еще – яркие золотые полоски первых солнечных лучей. Широкие фиолетовые листья, отбрасывающие от своей поверхности загадочные серебристые искры. И почему-то услышала смех – счастливый, звенящий от радости смех мертвого эара, рассыпавшийся невидимыми снежинками над головами изумленных сородичей.

Это было до того поразительно, настолько красиво и невыносимо реально, что неожиданно показалось – все эары слышат сейчас эту Песнь. Причем не только слышат, но и начинают негромко петь в унисон со мной. Каждый из них. Каждое дерево, каждая травинка откликнулась на мой голос. Каждая притаившаяся в ветвях птица. Так, что этот необычный хор, постепенно набирая силу, зазвучал и в моей голове тоже, вызвав непередаваемое ощущение единения с далеким, но отнюдь не равнодушным Эйирэ, и с его непонятным, растерянным, ошеломленно прислушивающимся народом, который впервые за целый год перестал быть для меня чужим.

Когда я умолкла и открыла глаза, оказалось, что на ресницах невесть откуда взялись крохотные слезинки. В груди что-то сжалось – болезненно и одновременно счастливо. В горле поселился странный комок. Перед глазами так и стояли красивые лица эаров – тех, кто слышал меня в своем зеленом доме, и тех, кто еще только ждал возрождения в их непонятном раю. Тех, кто не так давно привиделся мне возле взломанных Печатей, и кто с такой невероятной легкостью подарил мне крохотную частичку своей освобожденной души.

Прерывисто вздохнув, я смахнула рукавом непрошеную влагу, с некоторым трудом вернувшись в реальность, смущенно посмотрела на мастера Драмта и вдруг с изумлением увидела, как по его щекам текут самые настоящие слезы.

– Риг, ты чего?

Маг перевел на меня неподвижный взгляд, больше похожий на взгляд безумца, а потом уронил голову и прошептал:

– Это было прекрасно… спасибо тебе, Гайдэ. Спасибо, что позволила это почувствовать.

Я слабо улыбнулась.

– Тебе понравилось?

– Я не могу выразить – как. Мне просто не хватает слов. Это – настоящее чудо.

– Обычно бывает по-другому, – смущенно призналась я. – Хочешь, попробуем вместе?

– Нельзя ломать совершенство своими нелепыми попытками его достичь, – грустно улыбнулся Риг. – Я никогда не смогу хотя бы приблизиться к такому звучанию, поэтому – нет, Гайдэ.