— Да.

— Вот узнайте, будут ли полеты. Если нет, то подготовим им встречу.

Уехал. Собрались мы в кружок и обсудили, какую ему встречу на обратном пути организуем. Самая молодая и проворная, гибкая, как пантера, Женя Кричак должна с ведром воды в придорожных зарослях трын-травы укрыться, затаиться. Мы же речами сладкими его снимем с велосипеда и окрестим по высшему разряду. Выставили дозор в окошке на крыше, все в готовности номер один. Вдруг из кустов Анжелка смущенно сказала:

— Как бы не рассердился, ведь все же замполит.

— Сам напросился.

Настал момент — дозор дает сигнал, партизаны по местам! Едет, его окликаем, словесами с велосипеда снимаем, разговорами всякими занимаем. Про цирк заговорили, а там каждый номер восклицанием начинают — алле гоп! Это сигнал, и Женька на него ведро воды выливает. Съежился, испугался, «как кур в ощип попался». Я ему на подносе рюмочку вынесла и хлеб с солью, как положено уважаемых людей встречаем. Укоризненно на нас взглянул, лишнюю воду изо рта выплюнул, сел на своего коня и подальше от греха покатился, а мокрый след за ним тащился.

Ему вслед прокричали:

— До скорого свиданьица!

А что ответил, не слыхали. Наверное, не хотели, или неприличные слова в сторону улетели. Можно сказать, проявили полное неуважение к его высокой должности.

6.4.9. Первое апреля

Я была большим мастером по первоапрельским розыгрышам. И первым, кто попадался мне под руку, был муж.

— Тима, соседка Ксения жаловалась, что у нее на кухне лампочка искрит, и просила тебя прийти и посмотреть.

Он прихватил инструменты и направился к выходу, и вдруг возвращается. Ну все, видно, почувствовал подвох.

— Ты чего?

— Надо на всякий случай галоши надеть.

— Вот это правильно.

Ушел, а через некоторое время послышался хохот Ксении, которая сразу поняла, что это был первоапрельский розыгрыш.

Отправилась я в соседний подъезд — Володю поздравить с апрелем. Еще не знаю как, но по ходу придумаю. Спускаюсь по лестнице, а ребята из нижних комнат спрашивают:

— Галя, ты куда?

— Пойду Володьку с праздничком поздравлю!

— Не ходи, ничего не выйдет — он только что тут был и думал, как бы тебя поздравить, так что он настороже.

— Ничего, — говорю, — выходите на крылечко, я его принародно поздравлю.

Так и сделали, зрители гурьбой стоят, ждут. Я поднялась на несколько ступенек к ним и кричу его жене:

— Вера, Вера! Выйди скорей!

Выскочил Володька вперед нее:

— Что случилось?

Я говорю:

— Кто-то вашу курицу подбил, и она падает на крыло, наверное, концы отдает.

Знаю, Володька — запорожский хохол, и жаль ему животину будет, и точно, кубарем скатывается с лестницы. А я ему говорю:

— Пока жива еще, ее зарубить надо.

— Да, обязательно! Чтобы не пропала!

Вернулся, схватил топор и бежит. Выскакивает на крыльцо, уже от жадности и зрителей не видит, бежит к курятнику.

— Где? Где?

— А вот там, с Первым апреля!

Он как вкопанный встал, ничего не понимая, но дружный хохот с нашего крыльца привел его в себя. И он с досады и печали так хватил топор оземь, что только щепки деревянные брызнули в разные стороны. И топор в сторону улетел, а сам прыгал, как шаман, и орал:

— Вот дурак, вот дурак! Ведь знал и расслабился!

Я ему пожала руку и удалилась. Зрители были очень довольны, и до самого вечера не умолкал хохот.

6.4.10. Маски

Баба Лена из Ленинграда прислала маски: Бабы-яги, черта, кота и лисы. И, конечно, самой забойной оказалась маска Бабы-яги. Маски есть, значит, их следует надеть и навестить соседей.

Первым опробовал маску Бабы-яги мой старший сын. Есть фотография, где он дома у елки что-то протягивает младшему, а тому хочется взять и очень боязно.

А потом он захватил маску Бабы-яги в школу. Одноклассник брата Ванька Марков на школьной елке был весь поглощен разворачивающимся действом и даже радостно приплясывал на месте. И вдруг внезапно на его плечо легла тяжелая рука. Обернувшись, он увидел Бабу-ягу и сперва замер в испуге, а потом закричал:

— Отойди, уходи и не трогай меня!

И хотя сын Ваньку отпустил, праздник для того закончился, теперь он только следил за Бабой-ягой, и ничто больше его не интересовало. А вдруг она снова окажется за его спиной, а это так страшно.

Но, конечно, взрослые посчитали, что маски присланы для них. Маску Бабы-яги захватила я, как главарь, инициатор и вдохновитель проказ. Поверх одежды я напялила на себя мужнее светлое исподнее белье, мои подельники также вырядились соответствующе.

И пошли мы по знакомым. Первыми навестили соседей через дом. Конечно, нас никто не узнал, а когда я начала тискать и щупать женщин, те, смеясь, запротестовали:

— Левка, перестань!

Так вот чем занимается Левка в свободное от службы время! Потом направились к сослуживцам Володьки Сбарского, которому досталась маска черта. И только ему открыли дверь, как он сделал выпад игрушечной шпажкой. Но там народ оказался непугливый, его схватили за маску, расцарапав лицо.

В результате маска была сорвана, и началось братание. Мужчины за Новый год пропустили по рюмке, а я от выпивки отказалась, молча сделав отрицательный жест рукой. Я не стала расшифровываться, своей маски не сняла и голос для опознания не представила.

Конечно, в таком тесном обществе полностью сохранить анонимность невозможно, но это потом, а пока я осталась неузнанной. Это было полезно для новых возможных визитов, а так пошли неясные глухие слухи, что шалит нечистая сила. И даже мужичков наших я сумела завербовать себе в помощники.

А их и вовсе заколдовывать не надо, они и сами рады пошалить и подурачиться, кого-нибудь разыграть. А тут им такая прекрасная возможность представилась.

6.4.11. Кто первый

Казалось бы, самая простая детская игра: кто удачнее бросит кубик, тот и выигрывает. Беги себе без забот и затей. Никакой тебе игры ума.

Однако разработчики этой игры установили правило, сделавшее ее остросюжетной и занимательной, — чужую фишку можно съесть. Если вы выкинули кубик, а на поле, куда вы должны поставить свою фишку, находится чужая, то вы ее снимаете и отправляете на исходную позицию, то есть владельцу съеденной фишки все придется начинать сначала — выкидывать шестерку для выхода на круг, а затем вести ее дальше, в общем, снова-здорово.

Когда кто-нибудь вел последнюю фишку, за ней начиналась настоящая охота, и, если ее удавалось съесть, это событие отмечалось радостными возгласами. Дело доходило до семейных ссор. Иван Пянкин, предвкушая свою