— Почему ты меня избегаешь, Тилли? — спросил Стив.

— Избегаю? — Она повернула к нему голову и увидела, что его лицо залила краска гнева.

— Да, ради Бога, Тилли, — Стив терял самообладание, но старался не повышать голоса, — оставь свои изысканные манеры для гостиной. Я говорю, что ты меня избегаешь, и хочу знать почему?

Значит, он хочет знать причину. Понятно, на то он и Стив. Что же ему сказать? Сказать правду? Я тебя избегаю, потому что ревную и не могу вынести мысли о твоей близости с другой женщиной? И что он ответит? «Ты опоздала, Тилли, об этом надо было думать раньше. Я ведь мужчина, мне кто-то нужен». Она не сомневалась, что он свои потребности удовлетворяет во время частых поездок в коттедж и гостиницу на дороге. Но разве можно его винить в этом? Нет, конечно.

— Зайди на минутку.

Она удивленно взглянула на него. Оказывается, они проделали такой длинный путь в полном молчании. Она позволила ему помочь ей спешиться. Стив привязал лошадь к столбу у калитки и пошел за Тилли к дому. Там она посторонилась, он достал ключ и открыл дверь.

В комнате все пошло своим чередом. Он раздул огонь, снял чайник с крючка, сходил на кухню, быстро вернулся и поставил его на горящие угли. Затем снова ушел, и она услышала, как он смывает с себя толстый слой угольной пыли. Только сегодня процедура мытья затянулась. Когда он вернулся, она заметила, что он и голову вымыл.

Стив остановился перед ней, как будто собираясь с мыслями. Потом напрямик заявил:

— Выкладывай, Тилли, ты у меня в долгу.

Она уцепилась за последние слова в попытке не выдать себя.

— Да, я у тебя в долгу. Но ведь и ты тоже, Стив, мне кое-что должен. Раз ты решил сменить работу, не следовало ли прежде всего сказать мне?

— Сменить работу? Откуда ты это взяла?

— Какое это имеет значение? Это правда?

— И да и нет, как говорится. Может и правда, а, может, и слухи.

— Как и то, что ты собрался жениться?

Ну вот, она все сказала, не выдав себя. Он смотрел ей прямо в лицо, но она не могла понять, о чем он думает. Следующими его словами были:

— Да, я об этом подумываю, причем уже давно.

— Ты мог мне сказать.

— Да, конечно, ну и что бы ты ответила?

— Я… — она не сводила с него глаз, — я бы пожелала тебе счастья, ты его заслужил.

— Мы редко получаем то, что заслуживаем, Тилли.

— Как ее зовут?

Он пожевал губами.

— Какое это имеет значение? — Он уже отвернулся, когда она сообщила:

— Я видела ее лицо. Вот мне и хочется знать имя.

Стив остановился как вкопанный. Потом он бережно поставил занесенную для шага ногу на пол и задумался. Повернулся он не к ней, а к начавшему брызгать кипятком чайнику. Стив снял его, повесил на крючок, выпрямился, протянул руку, достал коробку с заваркой и только тогда спросил:

— Где ты ее видела?

— Пару месяцев назад, вы ехали вместе.

Держа в одной руке коробку, другой он взял заварочный чайник, стоявший на каминной доске, растягивая слова произнес:

— Да, это было в воскресенье. Примерно семь недель назад. Мы тогда впервые ездили вместе.

Стив искоса взглянул на нее, и его глаза радостно заблестели. Он улыбался — морщинки у глаз стали глубже. А вот Тилли хотелось плакать — выражение его лица причиняло ей боль. Она не помнила, чтобы видела что-нибудь подобное, даже в ту ночь, когда они вместе встречали Новый год, и он поцеловал ее.

— Так, где же у нас молоко? — Стив направился к буфету и достал банку. Сняв крышку, понюхал содержимое и заявил: — Вроде не скисло. Я его купил утром.

Тилли смотрела, как он наливает в кружки молоко, потом берет чайник и разливает чай. Протянув ей кружку, он взял свою, поднял ее, будто это был бокал с вином, и уже собирался произнести тост, но остановился, ожидая от нее ответного жеста. Она послушно подняла свою кружку и заставила себя сказать:

— Желаю тебе счастья, Стив. Ты это знаешь.

— И я желаю себе счастья. — Неожиданно улыбка исчезла с его лица, не успел он поставить кружку на стол, как услышал топот лошадиных копыт за окном. — Вроде кто-то из моих парней. Так и есть. Нед Споук. Что там такое?

Тилли быстро встала, и когда Нед подбежал к дому, они уже стояли в дверях. Он немного отдышался и выпалил:

— Беда, мэм. Я ехал на шахту, когда заметил лошадь у дома. — Он махнул рукой в сторону особняка.

— Что случилось? — Тилли спустилась по ступенькам и подошла поближе к Неду.

Он глубоко вздохнул и продолжил:

— Это все Бентвуд, мэм. Ворвался в дом как бешеный буйвол. Сбил с ног мистера Пибоди. Биддл попытался вмешаться. Тут появился хозяин Вилли. Он… мистер Бентвуд прыгнул на него и схватил за горло, так Пег сказала, но хозяин вырвался, он это умеет. Но сам на мистера Бентвуда руки не поднял. Попытался уговорить, сказала Пег, успокоить, но тут мистер Бентвуд снова набросился на него и сбил с ног.

Тилли уже бежала по дорожке к лошади, одновременно спрашивая:

— Ему плохо?

Нед мчался за ней и кричал:

— Лицо разбито, он ударился о ступеньку и сразу потерял сознание, но уже пришел в себя.

— Подожди, подожди, Тилли, я с тобой. — Стив рванулся к конюшне, на ходу застегивая рубашку. Он успел сесть на лошадь почти одновременно с Тилли и они все вместе галопом поскакали к усадьбе.

В доме царил хаос, вся прислуга собралась в холле. Вперед вышел Биддл и сказал:

— Он в порядке, мэм. Не беспокойтесь, с ним ничего страшного не случилось. Он поправится. Мы отнесли его в вашу комнату.

Она не стала задавать вопросов, а бросилась наверх, в спальню, где увидела Жозефину, прикладывающую холодные компрессы к лицу Вилли. Он сидел на краю постели, компресс закрывал его зрячий глаз, но он услышал ее раньше, чем она успела заговорить, и сказал:

— Не волнуйся, не волнуйся, ничего страшного.

— О, Господи! — Тилли приподняла компресс и взглянула на огромный синяк под глазом и разбитую губу, продолжавшую кровоточить.

— Надо позвать доктора.

— Я уже послала за ним. — Тилли взглянула на Жозефину, которая сурово добавила: — А тебе надо заявить в полицию.

— Не нужен нам ни доктор… ни полиция. — Они обе повернулись к Вилли. — Оставьте меня одного, все будет в порядке.

— Тебя нельзя одного оставить, — отрезала Тилли. — Ты хоть представляешь, что он сделал с твоим лицом?

— Ну, что бы он ни сделал, хуже, чем было, не будет. Верно?

Это были первые горькие слова, сорвавшиеся с его губ. Вилли всегда принимал свою слепоту, как должное. Он был смиренен по натуре. Теперь это, похоже, в прошлом. Недавно Тилли заметила, что сын изменился, стал жестче. Началось все со ссоры с Жозефиной.