– Вы должны были меня позвать, – сказала сестра, когда глаза Эдриен под повязкой, вероятнее всего, закрылись.

– Она очнулась.

Медсестра осмотрела ее.

– Ну, вы ее успокоили.

– Я не сделал ей больно?

Она напряглась. Это была пожилая женщина, сильная, я видел загорелую морщинистую кожу у нее на локте и на запястье.

– Она пыталась снять повязку, мне пришлось ее держать.

– Вы пьяны.

– У меня изо рта пахнет? Изо рта еще долго пахнет.

Медсестра задумалась.

– Она вас ударила? У вас кровь, – она начала осматривать мою голову, я поморщился от боли. Она вышла и принесла марлю и медицинский спирт. – Я позвонила ее матери, – сообщила она.

– Вы имеете в виду тете? Лидия сказала, что хочет попробовать отоспаться…

– Ну, теперь она едет сюда.

– Зря вы не предупредили. Что, случай такой серьезный?

– Она просила позвонить ей, если пациентка очнется.

Я принялся скрести язык ногтями, пытаясь избавиться от привкуса виски. Потом сел и стал ждать. Звякнул лифт, в застеленном ковром коридоре послышался стук каблуков, я понял, что это Лидия. Она остановилась в дверном проеме, заполняя его весь. Одета она была не по сезону, в шубу, лицо изможденное, без макияжа.

– Лидия, здравствуйте.

– Она очнулась?

Я объяснил про морфий. Не дожидаясь расспросов, я рассказал вкратце о повязке и спазмах. Но не стал упоминать, что пил. Лидия скинула шубу и положила ее, словно одеяло, Эдриен на живот. Слушала она вежливо, кивала, но больше никак не реагировала. Потом вышла, предположительно, чтобы поговорить с сестрами.

Вернувшись, Лидия на какое-то время задержалась в ногах кровати. Я думал, что она сядет в кресло, но она так и стояла, напряженно, вцепившись в рукояти. Я раньше и не предполагал, что и у Лидии бывают такие моменты.

– Что сказали? – спросил я.

– Она будет без сознания еще несколько часов, – Лидия с деловым видом уселась напротив меня. Я разглядел, чего не хватает на ее лице: подводки. – Джим, у нас есть время.

– Я помню, что вы выспаться хотели.

Она едва заметно улыбнулась и встряхнула головой, снова бросив взгляд на Эдриен. Потом опять посмотрела на меня.

– Джим, итак. Ты полетишь обратно утром?

– Думаю, нет.

– Ну, полагаю, было бы лицемерием делать вид, что я не в состоянии найти тебе место. Я еще с отделом кадров не говорила. Но в самом крайнем случае я смогу взять тебя за собственный счет.

– Это было бы для меня честью.

Лидия властно приосанилась.

– Тем не менее, Джим, я предпочту говорить откровенно. Я не хочу, чтобы ты делал то, в чем потом можешь разочароваться. Так получается, что образования и опыта работы в данной сфере у тебя нет. Да и у нас особо интересных позиций тоже нет.

– Возможно, именно интересная позиция мне и не нужна…

Она нахмурилась.

– Ну, ты можешь стать моим личным ассистентом.

– Я бы с радостью.

– Но, Джим, это не очень престижная работа.

Лидия ждала вопросов.

– Что мне придется делать?

– У меня несколько ассистентов, у них разные обязанности. Как что появится. Так что по-разному бывает. Я, конечно, не буду тебя просить навести порядок в моей аптечке или нечто подобное – я не такую работу имею в виду. Но, возможно, надо будет организовать прием, искать, у кого заказать ужин и цветы. Или поручу тебе исследовательский проект, и неделю придется просидеть в библиотеке.

Все так просто. Лидия назвала цифры, напомнив мне о том, что стоимость жизни в Талсе куда ниже, чем в Нью-Йорке. И она явно не знала, как мало я там зарабатывал.

– Лидия, мне нравится ваше предложение.

– Тебе лучше его обдумать.

– Возможно, переезжать мне придется уже скоро. Может, я решу прямо сегодня ночью и поставлю Нью-Йорк в известность.

Лидия велела мне снять номер в отеле и поспать.

У меня на счету оставалось всего 147 долларов, но я ничего об этом не сказал. Воспользуюсь кредиткой. Я встал и вышел, без ничего, только с кошельком и ключами от арендованной машины в кармане. Мне даже в голову не пришло искать свой багаж.

Под звездным небом лежало пустое шоссе. Это был вечер пятницы, так что движение рассосалось. Я ехал медленно, не набирая обороты. Моя машина была мухой в огромном пустом сарае неба. Летучая свинья, сказал я. Пойманная в силки и запряженная.

Эдриен очень удивится. Что бы я ей ни рассказал – о Нью-Йорке, о редакторской работе, о своих стихах – ее бы не впечатлило. Все это было преходящим, – собственно, если ты отучился в колледже и болтал языком, то меньшего от тебя и не ждали. А то, что я попросился к Лидии на работу – вот это дикая выходка, она изменит мое будущее, и Эдриен узнает в ней это мое безумие и грусть, за которые она меня любила, ну или должна была любить, в чем я пытался ее убедить. Я смогу быть доволен по меньшей мере тем, что хотя бы в этом аспекте я резко повзрослел. Я понял, что сделал заявление. И Эдриен придется в него поверить.

Я был рад сбежать из больницы и отметить произошедшее наедине с самим собой. Я выехал на 169-е шоссе и начал осматриваться. Так я нашел себе отель. Перед «Эмбасси Суитс» лежала трапеция поросшей травой ничейной земли, ограниченная 244-й и «Броукен-эрроу», которую не было видно с дороги. Я попросту съехал с трассы где положено и поставил машину.

Портье на месте не оказалось, и я вышел в просторный атриум. Он тянулся разинутой пастью до самого верха, до стеклянного потолка, и был окольцован террасами, а на каждом этаже висела тусклая зеленая табличка с надписью «Выход». Я почувствовал себя внутри орбитальной станции и вдруг понял, что этот вид мне знаком. Я уже бывал тут в детстве.

Я, похоже, везде уже раньше бывал – не слишком ли я перестарался? Рядом оказался бассейн с тропическим водопадом, устроенным на коричневых оклахомских камнях. Я пошел в туалет и разделся, вернулся в одних трусах и нырнул. Кошелек я для удобства оставил у бортика. Когда появится портье, я помашу кредиткой.

Погрузившись в воду, я почувствовал, как начали развеваться мои волосы. Я оттолкнулся от дна и поплыл туда, где едва мог стоять, в самый глубокий конец, и зацепился там пальцами ног за выступ. Вода плескалась у подбородка. Пахла она ковром. Я наблюдал, не выйдет ли кто-нибудь на террасу на верхнем этаже. Сначала будет какой-нибудь предвестник, приглушенный звук открывающейся двери, позвякивание ведерка со льдом. Хотя на самом деле я ждал Эдриен. Вода в бассейне казалась какой-то плотной, даже напряженной. Как только я разожму пальцы и всплыву, нечто из темноты подкрадется по ковру и ударит меня. Вся эта вода была словно костюм толстяка, квадратный и желатиновый, включивший в себя меня, ограничивая мои движения, и мне бы в таком случае хотелось бы, чтобы пришла Эдриен и снова меня ударила, чтобы полетели брызги, и она колотила бы меня и колотила своим тяжеленным гипсом. Вдруг ей до меня больше не добраться. Казалось, что нависшая надо мной пустота именно об этом и говорит. Эта глубина – это такая беспомощность, думал я.