Но сейчас (и не вижу никаких причин, почему это может измениться) я больше склонен думать о другом: об ушедших годах. Когда я мог бы быть мудрее. Мог бы отыскать ее. Когда жил в Нью-Йорке. А она переезжала в Лос-Анджелес.

Я хочу сказать, что те годы, когда мы были не вместе, но оба живы, получились самыми сочными. Потому что как раз в них заключался максимальный потенциал. Думаю, именно эти годы я вижу и в своих снах, где мы с ней раскрылись бы и запели, если смогли.

Но иногда, устав на работе, я думаю – и действительно в это верю: только у знаменитых людей, у тех, которых ты слушаешь всю свою жизнь, только у них это есть, и только они могут по-настоящему петь. Эдриен пыталась. Сколько мы ни упражнялись в этом, мы так ничего и не поняли.