Лучше всего об утраченном мире доисламской Центральной Азии рассказывают настенные росписи во дворце в Самарканде, в резиденциях в Пенджикенте (в современном Таджикистане) и в Балалык-Тепе на юге Узбекистана. Словно фотографии эти чудесным образом сохранившиеся шедевры показывают быт при дворе, роскошное внутреннее убранство, насыщенную интеллектуальную и религиозную жизнь тех представителей знати региона, которые вскоре на себе ощутили серьезные последствия завоевания. Они мало заботились об обороне, наслаждаясь радостным периодом, которому суждено было скоро закончиться.

На одних росписях Пенджикента изображены религиозные церемонии, на других – сцены из народного и авторского персидского эпоса, особенно много из сказания о Рустаме (передано Фирдоуси в «Шахнаме»). Последний сюжет часто встречался в залах для приемов в домах знати. Сцены были расположены последовательно, что во многом напоминает современные комиксы[318]. На росписях королевского дворца в Пенджикенте можно увидеть согдийских мужчин и женщин в облегающих, отороченных контрастной тканью по подолу, одеждах.

В комнате самаркандского дворца изображен сидящий на троне местный правитель Вархуман, окруженный своими стражами-тюрками. Он принимает, как считает большинство специалистов, иностранных послов во время Навруза, праздника Нового года, совпадающего с днем весеннего равноденствия. За исключением корейца в головном уборе, украшенном перьями, все несут дары. Китаец – шелка, персы в роскошных кафтанах – ожерелья и вышитые изделия, а суровые жители Памира преподносят хвосты яков. На другой стене изображены сцены из индийской сказки о битве карликов и журавлей – еще одно свидетельство того, что Центральная Азия до завоевания ориентировалась на Восток в той же мере, что и на Запад. Также изображены музыканты, играющие на лютнях и сантурах. В росписях была отражена и тема религии. Зороастрийские священники показаны в закрывающих лица одеяниях – чтобы защитить священный огонь от своего дыхания. Надпись на согдийском языке напоминает нам о том, что их обязанностью было «защищать богов Самарканда»[319].

Все это создает пронзительное ощущение «последних дней Помпеи» – расцвет перед окончательным упадком. Но на эти росписи можно посмотреть и с другой стороны – они отражают жизнеспособность центральноазиатской культуры и людей, живших в этом регионе. Этот народ под угрозой уничтожения со стороны арабов предпочел сражаться, а не покориться, защитить и сохранить то, что принадлежало ему, переняв ценные новшества от своих новых правителей.

В то самое время, когда художники создавали эти росписи, будущий пророк Мухаммед родился в Мекке – маленьком городке на высоком пустынном плато в Западной Аравии. Новая монотеистическая вера, расцвету которой способствовали его пророчества, побудила десятки тысяч арабов-кочевников к завоеванию новых земель. Арабские войска устремлялись на запад – вдоль побережья Северной Африки, на север – в сторону Кавказа и на восток – в Персию. Упадок империи Сасанидов и ослабление ее войска стали причинами того, что арабы после двух первых набегов и крупного сражения в 636 году (битва при Кадисии) встретили незначительное сопротивление по мере своего продвижения по персидской территории. Последний сасанидский правитель Йездигерд III собрал всех своих приближенных и часть сокровищ, а потом сбежал в Мерв. Там он надеялся получить поддержку у местных жителей, преданных ему, и организовать наступление. Но бедный мельник под угрозой смерти предал его, и Йездигерд был убит в 651 году[320].

В борьбе с арабами отчаявшийся персидский шах пытался заручиться поддержкой китайской династии Тан, но двор в Чаньане (сейчас Сиань) отказал ему[321], и на то была причина. У китайцев была своя забота – тюркские племена Центральной Азии. Распадающиеся империи дали арабам возможность захватить власть в регионе[322]. Продвигаясь по главному пути в Центральную Азию, они разорили всю Западную и Восточную Персию, и ударная волна прокатилась на восток – в Центральную Азию. Не успев собрать и организовать своих воинов, Хорасан не смог оказать сопротивление. К концу 651 года арабские войска укрепились во всех крупных городах Хорасана, включая Нишапур, старую столицу Тус, Серахс и жемчужину региона – Мерв.

Следующим неизбежным шагом должен был стать переход через Амударью (Оксус) в «сердце» Центральной Азии – территории современных Узбекистана и Таджикистана. Но события в Аравии заставили арабов сделать паузу после взятия Хорасана и, что более важно, сменить своих военачальников. Это значительно затянуло процесс завоевания. Все это было предсказуемо: в 661 году был убит третий халиф (повелитель правоверных) Усман. Началась гражданская война между сторонниками четвертого халифа (Али) и приверженцами Омейядов, другой ветви курейшитов (племени, к которому принадлежал пророк Мухаммед). Тот факт, что Омейяды ранее противостояли исламу и вели сражения с силами пророка, придавал междоусобной борьбе острорелигиозный характер. В конце концов Омейяды победили. Но с самого первого дня говорилось о незаконном правлении династии Омейядов. Горькое наследие этих лет с нами и сегодня – это суннитско-шиитское противостояние, где шииты все еще держат знамя мученичества.

Кровавый и сомнительный с точки зрения согласия народа приход Омейядов к власти не помешал им продолжать распространение ислама. Отмечая свои завоевания на западе и востоке, они сделали своей столицей город Дамаск и начали вести походы, которые привели в течение одного поколения к подчинению почти всего Иберийского полуострова. Но до сих пор существуют различные точки зрения касательно восточной границы – начали ли арабские войска свое нападение на территории на другом берегу Оксуса в середине 650-х годов или немного позже, после 661 года[323]. Ясно одно – первый этап завоевания состоял лишь из кратких набегов в целях разграбления[324]. Даже несмотря на то, что военные походы являлись основой мусульманского государства[325], эти набеги убедили жителей Центральной Азии, что захватчиками в основном двигала жажда наживы, и они начали решительное сопротивление. Недобрым знаком для арабов был и раскол в рядах собственного войска в Хорасане, который внесли религиозные воины, не признававшие новых халифов (и, следовательно, их военачальников).